Помимо воли, в ее голосе прозвучали властные нотки. Взгляд Тирелла погас.
– Как будет угодно моей королеве.
Он поклонился и вышел, но Анна была слишком утомлена, чтобы о чем-то размышлять, и тотчас уснула.
Проспала она почти до полудня. «Королева больна, – толковали в замке, – она никуда не выходит, и король Ричард намерен отослать ее в более спокойное место». И хотя всем было известно, что эту ночь король провел в ее опочивальне, бродили смутные слухи, что не все гладко у венценосных супругов. По крайней мере, сославшись на занятость, король даже не вышел проститься с супругой.
Анну снова везли в закрытых носилках, и сопровождавший ее эскорт был увеличен до сотни копейщиков.
– Кажется, он боится, что ты попытаешься убежать, – сказала Дебора королеве.
Ее величеству запретили ездить верхом, ее штат сократили до горничной, кухарки и прачки, а на содержание королевы выделили двадцать пять шиллингов пятнадцать пенсов в неделю, что, по сути, было равнозначно тюремному содержанию. Да и то, что их отправили не куда-нибудь, а в старый Конингсборский замок, лишенный всякого комфорта и несколько лет стоявший заброшенным, тоже свидетельствовало о том, что Ричард не намерен больше церемониться с супругой. Дебора не могла только понять, отчего у королевы при этом столь безмятежный вид.
Дебора заметила, что у ее августейшей подруги появилась от нее тайна. В ту ночь, когда ее и остальную прислугу заставили покинуть башню королевы, она молилась всю ночь, упрашивая небеса помочь Анне пережить встречу с королем. Но после этого она нашла королеву сладко спящей сном невинного младенца. Были и еще некоторые вещи, показавшиеся Деборе весьма странными: разорванная у ворота ночная рубашка королевы, забрызганные грязью ноги и даже странным образом оказавшиеся в ее волосах сухие травинки. Но самое главное – королева выглядела удивительно спокойной, не осталось и следа былой нервозности. Даже когда Анна узнала, что ее отправляют в Конингсборо, она не казалась удрученной. Волнение на ее лице Дебора заметила позже, когда Анна смотрела на ехавшего рядом с носилками Джеймса Тирелла, который был мрачнее тучи.
Вечером, когда они сделали остановку в крохотном цистерцианском аббатстве, Анна велела позвать к ней Тирелла. Королева сидела в отведенной ей келье, с ней вместе была Дебора, и Тирелл почтительно склонился перед пленной королевой.
Дебора не все поняла из их беседы. Почему королева улыбалась, когда сэр Джеймс поведал ей, что при его встрече с Ричардом его величество прикладывал к голове мокрое полотенце? Почему Анна вздохнула с облегчением, когда Тирелл сообщил, что король попросил его составить список людей, которым известно о существовании тайного хода из замка? Тирелл назвал человек десять, начиная с коменданта замка и заканчивая им самим. Король остался недоволен, а потом велел Черному Человеку отвезти королеву в эту старую крепость. Более того, Ричард дал понять Тиреллу, что для ее величества следует создать в Конингсборо такие условия, чтобы к Рождеству в Англии пели молебствия за упокой души королевы Анны.
Первой мыслью Деборы было – как жесток этот человек, не побоявшийся сообщить королеве об уготованной ей участи. Второй – удивление, что он вообще решился это сказать. По крайней мере, в пути Тирелл делал все, чтобы Анна не испытывала ни в чем неудобств, что мало вязалось с жестоким повелением Ричарда.
– Вы ведь всегда были послушны воле короля, сэр Джеймс, – спокойно заметила королева.
Желтые глаза Тирелла странно блеснули.
– Вашему величеству хорошо известно, что это не так.
И тогда Анна облегченно вздохнула.
– В таком случае, я вверяю вам свою жизнь.
Деборе показалось, что свет перевернулся, если ее королева произносит такие речи. Но еще более странной была ослепительная улыбка Черного Человека.
– Клянусь ранами Спасителя, моей повелительнице не о чем беспокоиться.
