Спустя час после заката, сидя в подвале на кровати — потому что, откровенно говоря, если бы он поднялся наверх, то мог кое-кого убить, — Рафаэль позвонил Эфании, которая ответила после третьего гудка.
— Забери свою оруженосицу, — сказал он без предисловий.
Ее тон был саркастичным и издевательским.
— И тебе привет, Рафаэль. Рада тебя слышать.
— Эф, заткнись и забери ее, пока я ее не убил.
— Она сводит тебя с ума? — спросила она со смешком.
— А ты как думаешь? Как ты это терпишь ночь за ночью и не сходишь с ума?
— Она немного озабоченная, но…
— Немного? — переспросил он, не веря своим ушам. — По сравнению с этой женщиной серийный маньяк выглядит бойскаутом.
Эфания хмыкнула.
— Она не так плоха.
— Так, поверь мне. В первую ночь ее пребывания здесь мне даймон чуть голову не оторвал.
— Как так?
Он заскрежетал зубами от воспоминания.
— Представь себе, я на аллее выслеживаю группу даймонов, которые окружили парнишку из колледжа. И вот в тот самый момент, когда я собираюсь начать активно действовать, чтобы спасти парнишку, звонит телефон. И мисс «Мне-больше-нечем-заняться-как-только-сводить-тебя-с-ума» сообщает мне, что согласно маячку, который она на меня повесила, мне пора возвращаться домой, чтобы меня ненароком не застал дневной свет.
Эфания так громко расхохоталась, что ему захотелось пролезть по телефонным проводам и задушить ее.
— Это не смешно.
Она продолжала смеяться.
Рафаэль с отвращением вздохнул.
— У тебя она тоже переделала кухню и заполнила ее проросшей пшеницей и прочим дерьмом? Я пытался разъяснить ей, что бессмертен и живу вечно, но она не понимает. Говорит, что даже бессмертным нужно есть здоровую пищу.
Эфания все еще смеялась.
А Рафаэль все еще хотел убить амазонку вместе с Селиной.
— Это правда не смешно, Эф.
— Нет, очень смешно. Черт, Рейф, это так по-мужски.
— Я буду считать это комплиментом.
Откашлявшись, Эфания наконец посерьезнела.
— Ты должен знать кое-что о Селине.
— Ты имеешь в виду, помимо того, что она чокнутая?
Эфания укоризненно поцокала в трубку.
— Она не чокнутая.
Он посмотрел на потолок. Без сомнения, в этот самый момент Селина наверху делала что-нибудь очень страное, чтобы защитить его, бессмертного воина.
— Пожалуй, воздержусь от ответа.
— Поверь мне, Черная Борода [13], она не чокнутая.
— Тогда что с ней?
— Она боится. — Эти слова удивили его, потому что Селина не выглядела испуганной. — Ты ее про семью не пытался спрашивать?
— Пару раз. Но она ничего не говорит.
— Верно, а знаешь почему?
— Потому что она чокнутая? — повторил он на этот раз с меньшим энтузиазмом.
— Нет… Она боится.
Однако он не видел в этом смысла.
— Чего?
— Потерять любимых людей. Поэтому она старается выстроить вокруг себя защитные стены. Если она не говорит о людях, они не могут быть ей близки. Но эти стены из слабой глины. Я знаю это, потому что, когда у нее в прошлом году умер отец, это чуть ее не убило. Она все еще плачет о нем посреди дня, когда думает, что я сплю.
Эта новость сразила его наповал — настолько непохоже это было на практичную женщину наверху. В ней не было ни капли ранимости, и, честно говоря, он вообще не мог представить ее плачущей.
— Селина?
— Да, Селина. Знаешь, почему она так дотошно относится к своим обязанностям?
— Потому что она чокнутая? — сказал он с прежней убежденностью. Любой, кто выполнял свои обязанности с таким рвением, явно был психом.
— Нет, — раздраженно сказала Эфания. — Как и Джефф, она потомственный оруженосец. Темный Охотник, в доме которого она выросла, восемь лет назад был убит. Его загнала в угол группа даймонов и казнила. Словно этого было мало, первая Охотница, к которой она была приписана, погибла, потому что не успела вернуться до восхода. Селина пыталась добраться до нее вовремя, но той было негде спрятаться, поэтому она поджарилась за минуты до ее Селины. Совет предупредил меня, когда посылал ее, что она немного… травмирована произошедшим. Черт, если ты считаешь ее чокнутой сейчас, представь, какой она была, когда пришла ко мне работать.
Если было еще хуже, то Рафаэль был рад, что не встретился с ней тогда. Однако все это прекрасно объясняло большую часть ее психоза.
