Норман, не теряя времени, достал бумагу и карандаши. Он нацарапал номера на большом листе бумаги: четные для девочек, нечетные для мальчиков. Потом разделил все номера и положил сначала четные, потом нечетные в отцовскую шляпу. Мы тянули по очереди. У меня вытянулся номер двенадцать.
Я сидела как на иголках. И почему только я не упражнялась раньше, как Нэнси? Нэнси бы не растерялась, оставшись с мальчиком в темноте. А я что? Ведь я ничего не знаю. Ничего!
Норман сказал, что он, как хозяин вечера, будет первым. Никто не стал возражать. Он встал, прочистил горло и сказал:
— Номер, э-э… номер шестнадцать.
Гретхен взвизгнула и вскочила на ноги.
— Пока, — напутствовала ее Нэнси. — Не задерживайтесь.
Какое там! Они вернулись через три секунды.
— Ты же говорил — на две минуты, — удивился Филип Лерой.
— Не больше двух, — пояснил Норман. — Но можно и поменьше.
Гретхен назвала номер три — это оказался Фредди Барнетт, и я подумала, что никогда не назову номер три.
Потом Фредди назвал четырнадцать и получил Лору Дэнкер. Мы все хихикнули. Интересно, подумала я, как он будет целовать ее, он же даже не сможет до нее дотянуться. Только если встанет на что-нибудь — может, на сиденье унитаза? При этой мысли я не смогла удержаться и расхохоталась.
Когда они вышли из ванной, у Лоры было такое же красное лицо, как и у Фредди, и я подумала, что для девочки, которая ходит с мальчиками за супермаркет, это очень даже странно.
Лора произнесла номер очень тихо. «Семь», — сказала она.
Филип Лерой поднялся с места и послал улыбку в сторону остальных мальчиков. Он откинул волосы со лба и, не вынимая рук из карманов, направился к ванной. Мне пришло в голову, что если Лора ему действительно нравится, то потом он может назвать ее номер, и так они могли бы оставаться в ванной до конца вечера.
Когда они вышли, Филип по-прежнему улыбался, чего нельзя было сказать о Лоре. Нэнси ткнула меня локтем, у нее был понимающий взгляд. Я так внимательно смотрела на Лору, что не услышала, как Филип назвал номер двенадцать.
— У кого двенадцать? — спросил Филип. — У кого-то же должен быть двенадцатый номер?
— Ты сказал двенадцать? — переспросила я. — Это я.
— Тогда пошли, Маргарет.
Я встала, понимая, что никогда не смогу одолеть путь через холл до ванной, где Филип Лерой ждал, чтобы меня поцеловать. Я видела, что Дженни, Гретхен и Нэнси улыбаются мне, но не могла улыбнуться им в ответ. Не знаю, как я дошла до ванной. Знаю только, что все-таки оказалась там. Филип закрыл дверь. В темноте почти ничего не было видно.
— Привет, Маргарет, — произнес он.
— Привет, Филип, — прошептала я. Вдруг на меня напал смех.
— Я не могу поцеловать тебя, пока ты не перестанешь смеяться, — сказал он.
— Почему?
— Потому что когда ты смеешься, у тебя открыт рот.
— Ты собираешься поцеловать меня в губы?
— А ты знаешь место получше?
Я перестала смеяться. Жаль, что я не запомнила, что говорила Нэнси в тот день, когда целовалась с подушкой.
— Стой спокойно, Маргарет, — велел Филип.
Я замерла.
Он приблизился почти вплотную и положил руки мне на плечи. Потом он поцеловал меня. Это был быстрый поцелуй. Не тот, который показывают в кино, когда он и она не могут оторваться друг от друга. Пока я думала об этом, Филип поцеловал меня еще раз. Потом он открыл дверь ванной и пошел обратно на свое место.
— Называй номер, Маргарет, — поторопил меня Норман. — Не тяни.
Никакой номер не шел мне на ум. Я хотела назвать номер Филипа Лероя, но не могла его вспомнить. В конце концов я назвала номер девять, и это оказался Норман Фишбейн!
У него был такой гордый вид, как будто я действительно выбрала его из всех. Он прямо-таки побежал в ванную.
Закрыв дверь, он повернулся ко мне и сказал:
— Ты мне правда нравишься, Маргарет. Как ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
— В щеку и быстро, — сказала я.
Он так и сделал, после чего я быстро открыла дверь и пошла обратно.
Позже, у меня дома, Нэнси сказала, что считает меня самой счастливой на свете и что наверно, это судьба свела нас с Филипом Лероем вместе.
— Хорошо он тебя поцеловал? — спросила она.
— Нормально, — ответила я.
