Собственно, если Люк и появлялся дома, то его можно было видеть либо в загоне для лошадей, либо за карточным столом, и там и здесь он был, что называется, на коне. Джейкоб же с юности предпочитал игры «умных мальчиков», и шахматы стали его коронным увлечением. Его изощренное мышление обязано своим становлением именно этому занятию. За шахматами он учился мобилизовываться, стратегически планировать, заблаговременно предупреждать каверзы противника…
Майкл вспомнил о конверте, машинально вынутом им из кармана и брошенном на карточный столик. Он подошел и еще раз прощупал его внушительную толщу.
— Как Ада? — спросил он Джейкоба.
— Плохо, как всегда, — сухо отозвался старший брат. — Но я уверен, она поправится. Лечение подействует, — убежденно сказал Джейкоб.
Старший во всем, он не мог ответить иначе.
— Хорошо… если так, — проговорил Майкл.
— Ты тут надолго?
— Останусь переночевать. Не прогонишь?
— Не болтай, — махнул рукой Джейкоб, не отрываясь от лицезрения грозы, ливня, перемены в рисунке подтеков на оконном стекле.
— У тебя есть еще какая-нибудь приличная выпивка, кроме этого застоявшегося одеколона, который ты цедишь сквозь зубы, как брезгливая амбарная мышка? — раздраженно спросил Майкл, отставив недопитый бокал.
— Парень, если тебе нужно дешевое пойло, ты знаешь, где бар, — равнодушно отозвался Джейкоб.
Майкл открыл бар, плеснул себе с полпинты бурбона и вновь покосился на толстый конверт. Любимой игрой Майкла был пинбол, он проворно орудовал поршнем и виртуозно забивал шарик в лузу. Порыв, азарт и скорость — именно этим освещалась рутина его будней. Приверженные своим увлечениям Люк и Джейкоб частенько посмеивались над мальчишеским запалом Майкла, когда он в очередной раз, забывая обо всем на свете, бросался к автомату для игры в пинбол и, конвульсивно дрыгаясь, терзая рычажки, с радостным воплем спроваживал очередной металлический шарик в роковое отверстие.
Майкл не жаловался на высокомерие братьев. Он всегда считал себя непохожим на интеллектуала Джейкоба и Люка — атлета и игрока. Майкл подлил себе еще бурбона.
— Старик, куда ты так торопишься? — одернул его Джейкоб, когда тот осушил очередной стакан.
Майкл словно и не расслышал брата.
Мысли его были об Аде. О том, что без надлежащего лечения она долго не проживет. О том, что ситуацию можно переломить, если отправить ее в клинику в Швейцарии. А также о том, что на это дорогостоящее лечение у братьев Уэст нет денег.
Трастовый фонд, этот чертов трастовый фонд, учрежденный их отцом, требовал от каждого из братьев выполнения определенных обязательств. Свою часть Люк выполнил незамедлительно, объяснившись в любви Мэгги. Джейкоб был близок к тому же. Майкл тоже готовился… Так трое взрослых мужиков вынуждены были плясать под дудку старикана, пять лет гниющего в могиле.
Джейкоб бросил взгляд в направлении бара, возле которого обосновался Майкл, и небрежно произнес, протягивая брату свой пузатый коньячный бокал:
— Плесни мне тоже этой дряни… Да не скупись… Так уж и быть, составлю тебе запойную компанию, — сказал он, принимая наполненный бокал. — Что это у тебя за конверт? — спросил он, только теперь заметив томления Майкла.
— А… Это копия добрачного соглашения об имущественных отношениях, полученная от адвоката. Осталось только подписать и заверить нотариально.
— Имущественные отношения обрученных… Ах, эти влюбленные новейшей эры! — беззастенчиво посмеялся Джейкоб. — Кто-то уже есть на примете?
Майкл опрокинул еще один стакан.
— Не терпится поздравить братца?! Да, можешь погрести меня под ворохом никчемных соболезнований. Я теперь счастливый жених. Думаешь, почему бы я решил надраться?
