— Я хочу, чтобы тебе поскорее оказали квалифицированную медицинскую помощь.
— Со мной все будет в порядке, — заверил ее Майкл.
— Ты можешь в этом поклясться?
— В приходской школе нас учили не клясться, — назидательно произнес офицер.
— Ты ходил в приходскую школу? — удивилась Эй Джей.
— Да. Моя мама была истовой католичкой. Для нее было важно, чтобы я получил христианское образование. Отцу же было все равно, поэтому он не препятствовал ей.
— Мой супруг был священником, — призналась Эй Джей.
— Как его звали?
— Преподобный Келлехар.
— Я имел в виду его имя.
— Дэниэл, Дэн.
— Тоже был миссионером, читал проповеди, просвещал прихожан?..
— Да, он был настоящим миссионером.
— И грехи отпускал?
— Отпускал после исповеди… Все, как полагается.
— Понятно.
— Что тебе понятно? — спросила его Эй Джей;
— Мне все с вами, миссионерами, понятно… Ну и как же ты с твоим преподобным повстречалась? Уверен, что не на танцах.
— Он был младшим священником нашего прихода, занимался с детьми. Я тогда только начинала свою педагогическую деятельность…
— И вы встретились и поженились, — продолжил вместо нее Майкл.
— Ну, да… Именно так все и произошло. Мы прожили три года, после чего Дэн взял отпуск на год и поехал с христианской миссией. Он всегда мечтал о такой возможности…
— А ты поехала вместе с ним?
— А я осталась. У меня была группа детей, которых я не могла в тот момент бросить…
— А теперь ты приехала ему на замену, — вновь опередил се Майкл.
— Я здесь, потому что таков мой путь. Это я поняла за прошедшие семь дней, будучи заложницей. Я многократно задавала себе этот вопрос и теперь могу ответить со всей откровенностью: я не жалею о том, что оказалась здесь.
— Значит, последние семь дней ты думала не о покойном муже, а о своей собственной судьбе?
— Хи-хи-хи, очень смешно, офицер… Вот уже несколько часов я снова думаю только о муже, потому что он был очень чутким и добрым человеком.
— Не считаешь же ты, что я способен ревновать к мертвым?
— Конечно, нет, потому что у тебя нет причин ревновать. Я ведь не твоя девушка.
— Ты торопишься с выводами, Алиса.
— Эй Джей, — поправила она его.
— Я буду звать тебя Алисой.
— Я не твой тип женщины, Майкл.
— Вкусы меняются.
— Для чего тебе менять свои изысканные вкусы?
— Не слишком ли ты язвительна для миссионерши? Не положено ли тебе отличаться кротостью и смирением от прочих овец Господних?
— У каждого свои слабости.
— Чего мне не хватает, чтобы понравиться такой, как ты?
— Повторяю, я не твоя девушка, Майкл. И связь на скорую руку меня не интересует. А что касается серьезных отношений, не думаю, что я к ним уже готова.
— «Связь на скорую руку», — повторил вслед за ней Майкл преувеличенно изумленно. — Кто научил вас таким словам, сестра?
— Майкл, не смеши меня. Я же не на Луне живу.
— И ты могла подумать, что я, американский солдат, способен предложить тебе какой-нибудь разгульный шабаш со всякими непотребствами?
— Меня это не интересует, Майкл, — холодно подытожила женщина.
Несколько минут они шли молча, после чего он снова заговорил:
— А если бы я тебе это предложил?
Эй Джей усмехнулась у него за спиной, но промолчала. Она сделала еще один шаг, после чего пошатнулась. Ее глаза закатились, и она стала падать.
Майкл услышал подозрительные звуки и резко повернулся в ее сторону. Он успел подхватить женщину, прежде чем ее ослабевшие колени коснулись земли.
— Тебя это интересует, Алиса, иначе бы ты не рухнула в мои объятия, — шутливо прошептал Майкл, смачивая ее губы водой, когда она пришла в себя.
— Закрыв глаза, я увидела его… — пересохшими губами обессиленно проговорила Эй Джей.
— Преподобного Дэна? — спросил Майкл.
— Нет… Одного из тех солдат, что ты пристрелил сегодня утром. Я увидела, как ты его убиваешь…
— Возьми фляжку, попей, — сказал Майкл, и Эй Джей с наслаждением приникла губами к влажному горлышку полупустой армейской фляжки лейтенанта Уэста.
Отдых был недолог. Они рискнули подойти ближе к дороге и направиться к селению.
Майкл помалкивал. Он выполнял опасное задание. Он готов был пострадать сам и был хладнокровен с противником. Но, как всякий нормальный человек, он старался избегать напрасных жертв и не любил, когда что-то напоминало ему о совершенных убийствах. Да, он знал, что, стреляя какому-либо боевику в сердце, живот или голову, отнимает человеческую жизнь. Но без этого он спас бы гораздо меньше законопослушных людей и неминуемо погиб бы сам.
