Твой девятнадцатый век - страница 100

Отрывки из рассказа о Володе Чемезове были напечатаны в журнале «Наука и жизнь»; вскоре пришел отзыв: восьмидесятитрехлетняя ленинградка А. К. Ионова сообщала, что помнит семью доктора Чемезова: «Были две дочери, славные девушки Ольга и Вера. Они вместе со мною учились, но в разных классах; я гимназию закончила в 1912 году. У них была красавица мать, большая рукодельница. По окончании гимназии Оля в качестве корреспондентки поехала в Англию, но через пару лет оттуда сообщили о ее смерти… Вера тоже умерла совсем молодой во время эпидемии испанки».

Эпидемия была во время Гражданской войны.

Так сошлись времена…

Однако из фантазий о XXI веке и разговора в XX — опять вернемся в «наш девятнадцатый», в 1860-е годы.

Александр Иванович Герцен отправил 25 февраля 1860 года из Лондона коротенькое письмо своему сыну Александру Александровичу, жившему тогда в Швейцарии. К письму сделала приписку Наталья Александровна, старшая дочь Герцена: «Вчера приехал новый молодой русский и привез нам от Панаевых разные подарки. Мне татарские туфли, очень красивые».

Через три дня Герцен писал известному литератору И. С. Аксакову: «Мы имеем очень интересного гостя, прямо из Петербурга, и… наполнились невскими грязями. Что за хаос!»

Итак, с 24 февраля 1860 года у Герцена — в штабе вольной русской печати — находился какой-то «молодой гость из Петербурга», хорошо осведомленный о закулисной стороне русской политической жизни («невские грязи»).

Этот гость чрезвычайно для нас любопытен тем, что его прибытие точно совпадает с появлением в руках Герцена и Огарева интереснейшего политического документа: как раз около 25 февраля 1860 года они получили и 1 марта 1860 года напечатали в очередном номере своего «Колокола» знаменитое «Письмо из провинции», уже много лет занимающее воображение историков.

Автор письма, выступивший под псевдонимом «Русский человек», с какой-то особенной страстью, литературным мастерством и знанием атаковал Герцена «слева», упрекал его за некоторые комплименты Александру II, подготовлявшему крестьянскую реформу, и кончал словами, давно вошедшими в наши школьные учебники: «Вы все сделали, что могли, чтобы содействовать мирному решению дела, перемените же тон и ПУСТЬ Ваш „Колокол“ благовестит не к молебну, а звонит в набат!

К топору зовите Русь. Прощайте и помните, что сотни лет уже губит Русь вера в добрые намерения царей, не вам ее поддерживать».

Большинство историков сходится на том, что это писал либо Н. Г. Чернышевский, либо Н. А. Добролюбов: многие данные подтверждают, что упрек «Колоколу» шел из Петербурга, от редакторов «Современника».

Однако ни Чернышевский, ни Добролюбов зимой 1860 года не выезжали из России. Отправлять такое письмо по почте государственному преступнику и изгнаннику Герцену было бы безумием.

Значит, скорее всего оно отправлено с верной оказией. И молодой человек, который прямо из Петербурга доставляет в дом Герцена «татарские туфли» и «невские грязи», конечно, не совсем обыкновенный молодой человек…

Вряд ли случайно совпадают даты появления в Лондоне «Письма из провинции» и «человека из столицы». В зимнюю пору путешественников из России бывало немного, и других гостей Герцена в конце февраля — начале марта 1860 года мы не знаем. Имя этого молодого человека без особых затруднений удалось узнать от самого Герцена.

10 марта 1860 года он отправил в Швейцарию довольно раздраженное письмо, осуждая сына за недостаточный интерес к русским вопросам: «…сколько я не толковал, а ты не чувствуешь, что в России идет борьба и что эта борьба отталкивает слабых, а сильных именно потому влечет она, что эта борьба насмерть. Что ты ссылаешься в письмах на письмо в „Колокол“ — разве он его окончил тем, чтобы бежать или лечь спать? Он его окончил боевым криком.

На днях будет в Берне Серно-Соловьевич… посмотри на упорную энергию его…»