Однако здесь оказалось немало ее старых приятелей из Джокертауна. Она даже не задумывалась о том, какой будет их реакция, до тех пор пока мохнатая когтистая лапа не зацепила ее за плечо и не оттащила от мамаши-джокера и двух отчаянно разных ребятишек, когда она записывала совершенно неинтересные высказывания. Сару обдало тухлым жарким дыханием хищника.
– И что ты здесь делаешь? – осведомился голос.
Первой панической реакцией Сары было: «Это он, жаль, что у меня нет пистолета, Боже, Рикки, Рикки». Эта мысль еще блуждала в закоулках ее мозга, когда она узнала личность, задавшую этот вопрос. Ошибиться было трудно: почти два метра от черного влажного носа на клиновидной голове до кончика хвоста, круглые уши, темные круги вокруг глаз, черная ость, выступающая над бежевым мехом, переходящим на животе в серебряный, – ставший реальностью человекоподобный хорек из фильмов Диснея. Единственной ее одеждой был зеленый жилет, украшенный значками кампании Хартманна и саркастическими лозунгами джокеров: «ЗАЧЕМ БЫТЬ НОРМАЛОМ?» и «ПРИГЛАСИ НАТУРАЛА НА ЛАНЧ». Сара хорошо ее знала: ей полагалось бы быть просто еще одной итальянской девочкой-тинейджером, надевающей в костел старомодную клетчатую юбку. В первый раз ее арестовали в четырнадцать лет во время демонстрации «Свободу Клецке».
– Куница (Mustelina), – сказала она. – Привет! Как дела?
– Ты зачем сюда явилась, сука?
Сара отшатнулась от разъяренной девицы. Странно, что мультипликаторы вечно упускают такие детали, как пятисантиметровые клыки, выступающие из верхней челюсти.
– О чем ты?
Долгое общение с джокерами закалило Сару, и потому она не поморщилась от зловонного дыхания девицы. Джокер Куницы включал необоримую тягу к живому мясу. К счастью, в Джокертауне водилось множество крыс.
Вокруг стала собираться толпа. Многие джокеры-провинциалы скрывались за масками, а вот контингент из Джокертауна обычно демонстрировал свое джокерство, выставляя свое уродство напоказ, словно достойные гордости стигматы. Она узнала Светлячка (Glowbug), мистера Сыра (Mr. Cheese) и Арахиса с его покрытой панцирем культей и странным взглядом. Они были ее друзьями. Сейчас они были настроены отнюдь не дружески.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты продала нас Барнету.
Сара сморгнула обжигающие глаза слезы:
– О чем ты?
– Ты предала Хартманна, – сказала Куница. – Ты предала нас. И теперь ты имела нахальство вот так сюда заявиться!
– Ага, предательница! – крикнул кто-то еще. – Натуралка!
– Гребаная еврейская сука!
Она попыталась попятиться. Они зажали ее со всех сторон: лица с картин Гойи, Хокусаи или Босха, злобные маски из перьев и гладкой, как кость, пластмассы.
«Зачем я сюда пришла? Это люди Хартманна!»
Неожиданно Куницу отдернули от нее и отбросили на пять метров. Она свернулась в клубок, перекатилась и вскочила, пощелкивая и бабахая, словно гирлянда хлопушек.
Огромная белая фигура нависла над толпой. Она протянула пухлую руку, бледную и блестящую, словно сырое тесто.
– Пошли, Шара, – прошепелявило создание голосом малыша-негритенка. – Я вожьму тебя туда, где бежопашно.
Она вцепилась в протянутую руку. Клецка двинулся вперед, шагая вразвалку, и Сара пристроилась рядом. Толпа раздалась. Он никогда ни на кого не нападал. Но он весил больше шестисот кило и был сильнее трех или четырех натуралов. Он был по-своему неотразим.
– Я видел тебя по телевижору, – сказал Клецка. – Ты говорила про шенатора ужашные вещи. Вше шкажали, што ты предательнича.
Она задрала голову, чтобы посмотреть на него. Лицо у него было похоже на гладкую луну. Он улыбнулся, не показывая губ и зубов.
– Ты мой друг, Шара. Я жнал, што ты плохого не шделаешь.
Сара крепко обняла его, продолжая идти рядом. Она запоздало поняла, что это место идеально подходило бы для нападения марионетки Хартманна. Более того, если бы не появился Клецка, грязную работу за него сделали бы джокеры. Кое-кто из них по-прежнему шел следом.
– Ты будешь иногда ношить мне шладкое, Шара? – спросил Клецка. – Пошле ухода миштера Глянча мне никто не приношит шладкое.
Он остановился у выхода из парка и повернулся к ней:
