Тем не менее вирус дикой карты не приглушил его желания и не мешал жаждать разрядки, которую приносил секс: скорее его либидо было даже выше средней нормы. Арахис был регулярным клиентом самых дешевых джокертаунских шлюх, а когда у него не хватало денег даже на их деловитые услуги, он мастурбировал у себя в койке – поспешно и стыдливо.
Кукольник это знал, прекрасно знал. Кукольник частенько думал, что дикую карту придумали исключительно для него.
Поглаживая разум Арахиса, он увидел желтую пульсацию похоти и понял, что джокер уже несколько дней не удовлетворял ее. Желание и без постороннего вмешательства было сильным. Кукольник потянулся, медленно увеличивая и насыщая свечение, пока оно не вытеснило все остальные цвета. Наблюдавший за Арахисом Грег увидел на его лице гримасу. Джокер встал и отошел от костра. Грег чуть выждал и направился следом.
В золотистом основном цвете были оттенки и полутона: оранжевый поток приглушенного садизма, лазурная тяга к натуралам, кораллово-зеленая лента предпочтения орального секса. Кукольник различал эти грани в каждой марионетке. Желание всегда было сложным, а порой и противоречивым. Обычно все это сдерживалось или даже отрицалось, оставаясь лишь в фантазиях и онанических видениях: небольшие завихрения в общем потоке. Однако Кукольник мог заставить эти тенденции вспыхнуть, превращая их в доминирующие страсти. Он мог заставить человека превратиться в злобного насильника или униженного раба, принудить к совращению ребенка или соблазнению жены друга.
Это было одним из его любимых приемов.
«Делай что хочешь, только быстро. Не забывай про Гимли…»
Это напоминание заставило Кукольника огрызнуться. Он безжалостно толкнул разум Арахиса и стал смотреть, что случится. Арахис забрел на край лагеря, где купа деревьев создала полную темноту. Он казался возбужденным, поворачиваясь всем телом, чтобы смотреть по сторонам. Грег наблюдал за ним, укрывшись за одной из палаток. Похоже, Арахис принял какое-то решение и направился к деревьям.
Грег пошел следом.
Он почти налетел на джокера.
Арахис остановился, зайдя в перелесок всего на несколько шагов. Грег услышал, что именно вызвало эту остановку: тяжелое дыхание и стоны могли говорить только об одном. Арахис застыл неподвижно, наблюдая за трахающейся в уединении парочкой джокеров. Цвета его разума были смятенными и неуверенными.
Кукольник снова к нему прикоснулся.
«Видишь? Ты же не можешь просто стоять и смотреть! Взгляни на нее! Посмотри, как она обхватила его ногами. Смотри, как она двигает задницей, приподнимает бедра, чтобы он погружался глубже: она распаленная, жаркая, влажная. И с ней мог быть ты. Ты ее хочешь. Ты хочешь почувствовать, как она сжимает ногами твои ляжки, ты хочешь, чтобы это твой член погрузился в ее тепло, хочешь, чтобы она стонала тебе в ухо и просила ее трахнуть, уделать посильнее… А потом ты взорвешься в ней…»
Арахис одной рукой потянул пряжку на ремне. Штаны джокера гармошкой сложились на его щиколотках.
«Но она тебя не захочет. Зачем ей Арахис? Ты отвратителен и уродлив, весь жесткий. Ты идиот. Ей станет противно: она почувствует себя испачканной и изнасилованной».
Кукольник чувствовал, как похоть и ярость растут одновременно. Он управлял этим процессом, увеличивая давление, пока не ощутил, что эмоции накалились до предела. «Ты должен быть хозяином. Этого хочешь ты, этого хочет она. Я знаю тебя. Я знаю, о чем ты думаешь, когда себя возбуждаешь…» Кукольник уже просто пел, он был готов. Готов наконец впитать чужие эмоции.
Арахис присел на корточки, выискивая что-то в кустах. Когда он выпрямился, Грег увидел у него в руке толстый сук. Джокер поднял свое оружие.
«Действуй! Ударь его и возьми эту сучку. Ты этого хочешь. Ты должен».
И Грег услышал басовитый насмешливый хохот.
Гимли.
«Где ты, черт подери! – взорвался Грег. – Где ты прячешься?»
«Да прямо здесь, Грегги. Прямо здесь».
Гимли засмеялся – и в этот момент стена карлика стремительно воздвиглась – точно так же, как это было в последние недели. Кукольник завыл от неутоленного желания: ведущие к Арахису нити резко и болезненно оборвались.
