Заночевали у крохотного озерца, единственного за полдня пути. Солдаты раздобыли сушняка и вскипятили на чахлом костерке чайник воды для зеленого чая. Путники поужинали холодной бараниной, изрядно уже им надоевшей. Рядом пристроились два туземных каравана. Скобеев пояснил:
– В Голодной степи нет-нет да и пошаливают, вот они и жмутся к «белым рубахам».
И правда, ночью поднялся переполох. Какие-то всадники, не видимые в темноте, описывали круги, постепенно сжимая их. Но проснулся капитан, надел фуражку, взял у солдата винтовку и вышел на свет. И как бабахнул в небо! Тут же раздался удаляющийся топот копыт.
– Барантачи, – уверенно определил Иван Осипович. – Собирались напасть и порасчесать. А увидели офицера, сразу драпанули. Ведь где офицер, там и солдаты. Пошли искать добычу полегче.
Утром езда по безрадостной степи возобновилась.
– Жаль, не были вы здесь в апреле, – пробовал утешить попутчиков бывалый туркестанец. – Все в зелени, море дичи, всюду табуны и кибитки киргизов. А сколько черепах! Миллионы! Катишь, будто по бесконечной бахче, так они своими панцирями арбузы напоминают. Суп из них очень вкусный. Куда столько черепах девается?
Наконец им встретился русский поселок. Баба в платке вынесла соотечественникам квасу и отказалась взять полтинник – согласилась лишь на двугривенный. А потом появились арыки и с ними – жизнь. Поля ячменя, кубанки и джугары[31] тянулись сплошной чередой.
Сыр-Дарья открылась вдруг. Она оказалась втрое уже Аму-Дарьи, и течение было не таким быстрым. Ниже впадения в нее Чирчика тоже строился железнодорожный мост. Здесь же была переправа. Опять путники пересели в арбу, а тарантас привязали сзади. Но все прошло легко и благополучно, не пришлось даже волноваться.
В первом населенном пункте на правом берегу Сыр-Дарьи, поселке Чуназ, Скобеева ожидала «летучка»[32]. Начальник Ташкента торопил полицмейстера: до крестного хода оставалось всего два дня! Иван Осипович чертыхнулся. Но быстро вспомнил, что везет двух арестантов, во исполнение приказа генерал-губернатора, и повеселел. Лучший сыщик края снова на высоте!
Дорога в Ташкент шла теперь по долине Чирчика. Через каждые двадцать верст здесь были расставлены белые почтовые станции. Две башни по диагонали четырехугольного двора, обнесенного стеной, больше напоминали укрепления. Скобеев сообщил, что внутри, при необходимости, помещается пехотный взвод. И что такие станции-крепости решено выстроить на всех главных путях края.
Колонна из двух повозок быстро летела по благоустроенной дороге. Они перевалили через два широких арыка – Боз-су и Кур-кульдук, миновали богатый русский поселок Богородицкий. В местечке Ис-Ташкент в последний раз сменили лошадей. Даже не осмотрели развалины, хотя, по преданию, именно здесь раньше находилась столица. Местность делалась все оживленнее, на дороге стало тесно. Путешественниками овладело нетерпение. Иван Осипович то и дело здоровался со встречными – и с туземцами, и с русскими. Опять им попалась река.
– Это Салар. Пять верст всего осталось. Теперь пойдут сады, сады, и так до крепостных ворот.
Кучер хотел еще поднажать, но давка на шоссе этого не позволяла. Они медленно ползли по широкому и прямому, как стрела, тракту. По обеим сторонам его текли каналы. Зелень, зелень во всех видах! Из-за этой ботаники домов было не видно, но угадывалась бойкая жизнь. Вот показалась желто-серая стена и большая проезжая башня. Тарантас нырнул туда и попал в теснину средневекового города.
– Это Самаркандские ворота, одни из двенадцати. Поздравляю, господа: вы в Ташкенте!
Глава 3. Первые впечатления
Тарантас пробирался закоулками около часа. Какой он большой, Ташкент! Алексей сказал полицмейстеру:
– Да у вас тут, как пол-Москвы!
– В каком смысле? – не понял тот.
– Ну, размеры города… Едем, едем и никак не приедем!
Иван Осипович нахмурил брови:
– Если считать все земли, на которые распространяется власть начальника города, то получится 176 квадратных верст. Больше, чем Москва и Петербург вместе взятые!
– Не может быть! – поразился отставной надворный советник. – А людей сколько проживает?
