С у щ е с т в о. Фу! Вы меня обижаете.
Р ы д у н. Как! Прапорщик Золотарев, вы осмеливаетесь отказывать женщине? Стыдитесь!
Слышен гудок приближающегося поезда.
З о л о т а р е в. Я никуда не пойду. (Садится в напряженной позе.)
Слышен шум приближающегося поезда. Пауза.
(Срывается с места.) Хорошо, прекрасно... (Хватает шинель и в бешенстве выбегает.)
Офицеры хохочут.
Ш е б а л и н. Я поднимаю бокал за...
Шум скандала.
Р ы д у н. Что такое? Боже мой!..
Существо вздрагивает. Шебалин выбегает.
Действительно какой-то мираж! В чем дело, поручик?
Ш е б а л и н (в дверях). Он с ума сошел! Он этого Семеняка... ножнами по лицу...
Все бросаются к дверям.
Прапорщик, успокойтесь! (Бросается обратно.) Отто, сюда!
Р ы д у н. Безобразие! Вы пропустите состав!
Г о л о с Ш е б а л и н а. Напра-во! Арш!
Лязг дверей, топот, гудки, в окнах замелькали огни
прибывшего поезда.
Перрон. Ночь. Оттепель. Звездное небо. Светящиеся
точки стрелок и сигнальных фонарей. В черных потухших
стеклах вокзальных помещений дробятся отблески
светящегося диска перронных часов. Ярко освещено
только окно аппаратной. Там Татьяна. На посту, у
колокола, - Василий. Прислушивается к стуку аппарата.
На перрон вышли Шебалин и Существо. Подошли к краю
платформы. Тихий разговор, прерываемый смехом.
С у щ е с т в о (пытается идти). Ля-ля-ля - держите меня. Ай! Какая платформа высокая! Пустите, я сама... Фу, Жо-о-ра, как не стыдно! Смотри, как красиво. Огонечки... Далеко-далеко! Там Москва?
Ш е б а л и н. Нет, там. Пойдем.
С у щ е с т в о. Куда? Там Костя... Почему он такой странный?
Ш е б а л и н. Мальчишка... (Насвистывает романс.)
С у щ е с т в о. Что это? А! Как тихо... Зачем ты меня напоил? Я ничего не понимаю. Куда все ушли?
Ш е б а л и н. На линии опять какая-то катавасия. Разобран путь.
Василий прислушивается.
Наверное, старик проторчит там с командой до утра. Пойдем?
С у щ е с т в о. Куда?
Ш е б а л и н. Есть тут одна тихая обитель.
С у щ е с т в о. О, Жорж!
Ш е б а л и н. Прошу прощенья, мисс. Я солдат. Война делает людей грубыми.
С у щ е с т в о (прижимается к нему). Идем. Все равно. Вы... ты... как это все странно. Но я должна тебе сказать... Когда я была совсем девочкой... меня обманул один человек... Ты понимаешь?
Идут.
Ш е б а л и н. Понимаю. Это было на даче. Душный осенний вечер. Он так хорошо говорил. Мимолетное увлечение. Я ничего не знала. Это было ужасно. Он оказался негодяем. Я его прогнала...
С у щ е с т в о (искренне изумлена). Откуда ты знаешь?
Ш е б а л и н. Так. Догадался.
Из двери аппаратной выходит Татьяна.
Т а т ь я н а. Прекрасная ночь, Георгий Николаевич!
Ш е б а л и н (слегка смущен). Прекрасная ночь... Вы... подышать?
Т а т ь я н а. Угу. Устала. Скоро смена.
Ш е б а л и н. А я иду проводить нашу гостью. Прекрасная ночь...
Т а т ь я н а. Прекрасная ночь. Желаю успеха.
С у щ е с т в о (ревниво). Кто это?
Ш е б а л и н. Так. Одна...
Уходят.
Т а т ь я н а (провожает их глазами, радостно вздохнула). Слава богу!
В а с и л и й. Что так?
Т а т ь я н а. Это вы, Василий Павлыч? (Смеется.)
В а с и л и й. Что это вы?
Т а т ь я н а (сквозь смех). Бросили меня, Василий Павлыч.
В а с и л и й (хмуро.) Не пойму. Горюете?
Т а т ь я н а. Плачу горькими слезами. (Серьезно.) Эх, вы! Смотрите на человека и ни чуточки не видите. Вот Дорофей - он молчит, а все понимает.
В а с и л и й. Так то Дорофей...
Т а т ь я н а. Вот я сейчас смеюсь, а что со мной было - рассказать немыслимо. Сначала прапор этот... Разлетелся с книжками, развел философию, а потом сразу к делу: я человек, и ничто человеческое мне не чуждо... А сам на человека не похож! Разве такие люди бывают?
В а с и л и й (сквозь зубы). Гриб поганый!
Т а т ь я н а. Отхлестала его как следует - отстал. За ним этот... Настойчивый, самоуверенный - ух! К отцу стал заходить. Потом у Степана комнату снял. Зовет. А не идти нельзя. Хозяин - прогонит. Раз пришла я к нему, а он меня стал целовать. Я молчу, стою как мертвая, - даже он заметил. А потом прибежала к Натальюшке, сижу и реву...
В а с и л и й. Зачем вы про это?
Т а т ь я н а. А когда вы про меня тогда сказали - помните, у Степана? Как обидно было...
