К Козельцеву подошел охранник, здоровенный детина, остановился за спиной.
— Интересно, — пробормотал Специалист. — Интересно.
«Клиент» появился ровно в десять. Выглядел он именно так, как описывал Смольный. Чуть позади «клиента» шагал молодой человек в шикарном костюме. Специалист узнал его. Этого парня он видел год назад в больнице. Заметив появление парочки, человек с плащом отлепился от перил балкона и неспешно направился к эскалатору. Парни у дверей, уже почти не таясь, наблюдали за Козельцевым и его оппонентом. Мужчина на галерее выпрямился и прогулочным шагом двинулся к лестнице.
— Что здесь происходит, хотел бы я знать? — произнес Специалист негромко.
Козельцев заметил Диму, едва тот переступил вокзальный порог. Дима выглядел спокойно и уверенно. За ним следом шагал Вадим. Но помощник был в хорошо подогнанном костюме, под которым оружие не очень-то спрячешь. Слишком заметно. Значит, Дима и его сопровождающий не были вооружены. Они пересекли зал, увидели Владимира Андреевича, подошли. Дима первым протянул руку:
— Доброе утро, Владимир Андреевич.
— Доброе утро, Дмитрий Вячеславович. — Козельцев ответил на рукопожатие.
— Как ваши дела? Надеюсь, все благополучно?
— Да, спасибо. Как у вас?
— Тоже все хорошо, — улыбнулся Дима. — Вы привезли бумаги?
— А вы привезли деньги?
— Разумеется. Деньги в ячейке камеры хранения, как и договаривались.
— Бумаги там же. — Козельцев тоже улыбнулся. — Ну что? Начнем с денег или с бумаг?
— На ваше усмотрение, — ответил Дима.
— Тогда начнем с бумаг.
— Как вам угодно.
Козельцев повернулся к охраннику:
— Проводи товарища, а мы пока поговорим. Как только убедитесь в подлинности бумаг и денег, сразу позвоните.
Тот посмотрел на Вадима и мотнул головой:
— Пошли.
— Пошли. — Вадим и громила направились к эскалатору.
— Должен заметить, Дмитрий Вячеславович, с вами приятно иметь дело.
— Владимир Андреевич, а где сейчас находятся секретарши? — рассеянно поинтересовался Дима. — Видите ли, мне бы очень не хотелось, чтобы через неделю-другую ко мне заявился человек с новым комплектом их показаний.
— Не волнуйтесь, Дмитрий Вячеславович. Как только мы покончим с формальностями, я дам адреса, и вы сможете лично побеседовать с этими нимфами. — Козельцев нервно крутил в руке телефон. — Возьмите у них встречные заявления, но не проставляйте в них числа. Если кто-то попробует вас шантажировать, будет достаточно просто проставить нужную дату.
— Я предпочел бы, чтобы они исчезли, — заметил Дима.
— В каком смысле? — Козельцев изумленно вскинул брови. — Вы хотите их…
— Я не преступник, Владимир Андреевич. — Глаза у Димы сузились. Взгляд стал жестким. — Нам обоим известно, что ваши бумаги — подлог. Продюсера застрелил Смольный. Вы просто зажали меня и сделали это довольно грубо. Так вот, если мне приходится платить десять миллионов долларов, я предпочту потратить еще один миллион и отправить девушек коротать остаток жизни в какой-нибудь Болгарии или Испании.
— Но ведь их могут найти, — возразил Козельцев. — В наши дни это не проблема.
— А кто станет искать? — спросил Дима. — Вы? Вы слишком заметная фигура. Информацию о поиске девушек я получу через день после того, как вы начнете им заниматься. Смольный? Он никого не станет искать. И произойдет это довольно скоро. Вы не на ту лошадь поставили, Владимир Андреевич, — заявил он очень серьезно. — И в конечном итоге проиграете.
— Дмитрий Вячеславович, вы, что, угрожаете мне?
— И не думал, — покачал головой Дима. — Просто рисую ближайшие перспективы. Вы — неглупый человек и должны понимать, что ввязались в очень неприятную игру. Как и в любой другой игре, в этой будет победитель и будет побежденный. Я не привык проигрывать.
— Ну, бывает, что игра заканчивается ничьей.
— Только в шахматах. И то лишь в тех случаях, когда игроки одинаково хороши. Или одинаково никчемны.
— Я не считаю себя слабым игроком.
Козельцев вдруг испугался. Он понял, что оппонент говорит очень серьезно. Ему почудился нож гильотины, занесенный над головой. Ты не видишь его в утренней дымке, но знаешь, что он уже готов упасть. И иного варианта нет, потому что палач — интеллигентного вида двадцатилетний юноша — только что зачитал приговор.
