— Хорошо. Завтра я достану деньги.
— Через час. На вокзале, — напомнил Вячеслав Аркадьевич.
— Да. Я помню.
Козельцев опустил телефон в карман.
— Ну что, — сказал Специалист, — приятно было с вами иметь дело, Владимир Андреевич. Здесь наши дороги расходятся. Кстати, с вас еще триста тысяч.
— За что?
— За то, что я покажу квартиру Смольного.
— Но мы же договаривались…
— Мы договаривались, что я подтвержу, кто меня нанял. А насчет квартиры мы не договаривались.
— Я…
— Вы отказываетесь? — прищурился Специалист.
— Нет, — покачал головой Владимир Андреевич. — Конечно, нет. Я отдам вам деньги завтра. Раньше просто не смогу.
Специалист подумал, кивнул:
— Хорошо. Придется поверить вам на слово. Завтра я позвоню. И не вздумайте бежать.
— Куда?
Козельцев чувствовал себя оглушенным. Из него тянули деньги кто как мог. Он плавно опускался на самое дно. Достоинства в нем не осталось ни капли. Где тот барин, который неделю назад щелчком пальцев подзывал метрдотеля в ресторане? Да еще три дня назад он бы и разговаривать со Специалистом не стал. Даже не посмотрел бы в его сторону. И с Мало тоже. Ну, если что, обратился бы к своим людям в ментовке. А теперь? Он даже милиции ничего не может сказать, поскольку сразу всплывет история с освобождением Смольного. Показаний-то Паша так и не получил. А уж Паша молчать не станет. Сразу Владимира Андреевича сольет. Без всякой жалости. За покровительственный тон, за угрозы снять, за унижение, с которым просил о помощи.
Козельцев помотал головой.
— Завтра, — повторил он. — Завтра днем.
Козельцев побрел к Манежной. Ему нужно было поймать такси до Курского. На ходу он набрал номер охранника.
— Абонент не отвечает или временно недоступен, — злорадно принялась втолковывать Владимиру Андреевичу телефонная барышня. — Абонент не отвечает или временно недоступен…
Владимир Андреевич выругался.
* * *
Димины указания проигнорировать никто не решился. Настену отвели в павильон. Сценарист, совсем молоденький мальчишка, протянул стопку листов.
— Это сценарий, — пояснил он слегка смущенно. — Дима сказал, чтобы я вам его отдал.
— Спасибо. — Катя взяла сценарий, свернула трубочкой.
В павильоне собралось много народу. Настена и Катя, конечно же, предполагали, что, помимо Миши и оператора, будет еще кто-то, но не ожидали, что соберется так много людей.
— Ах, какая девочка! — Дородная тетушка в очках с толстыми линзами и с невероятной прической крутилась возле Насти. — Очаровашечка, конфеточка. Ну-ка, ну-ка… — Тетушка схватила Настю за руку, повела на другой конец площадки. Здесь она задрала голову, вгляделась из-под ладони в сторону прожекторов. — Костя, приглуши свет. Ага. Сема, посмотри, водолазка бликов не дает?
— На подбородок, — подтвердил оператор, которого, как выяснилось, звали Семеном. — Ей что-нибудь поспокойнее нужно. Нейтральный цвет. И тончика чуть побольше положить. Таня, Тань! Девочке одежда нейтральная нужна, ты учти! Ей яркие цвета не годятся, у нее кожа бледновата.
— Хорошо, — отозвался из павильонных сумерек голос неведомой Тани. То ли костюмера, то ли художника по костюмам.
— Сем, а что, если фильтриком ее притенить, а снизу «фошкой» подсветочку дать, пятисотой? — интересовался с другого угла площадки Костя. — Слегка. С пяти часов.
— А на натуре как? — тут же спросила Тетка в очках. — Там-то из-за фильтра небо провалится.
— А на натуре я две «фошки» поставлю, — тут же нашелся Костя. — И тон потемнее возьмем.
До настоящего момента Настя плохо представляла себе, что такое киносъемка. Весь процесс съемки сводился для нее к двум командам: «Мотор» и «Снято». На деле все оказалось намного сложнее и хлопотнее. Отчего Настя сразу замкнулась, опустила голову и принялась рассматривать пол.
Наблюдая за всей этой киношной суетой, Катя отошла в угол, присела на длинную низкую скамейку. Здесь же сидели Андрей и Миша.
— Да я сам-то там не был, — говорил негромко режиссер. — Вынесли его на носилках, закинули в «Скорую» и увезли. — Миша помолчал, затем добавил: — Слушай, там момент был, можно использовать в сценарии. Представь, рука с носилок, крупным планом ее взять, и с кончиков пальцев кровь на асфальт. А асфальт пыльный, и капли собираются, как у Терминатора второго. И ноги в кадре. Равнодушно так. Капля на ботинок падает, на начищенный, и катится по нему. А звук такой растянутый пустить. Ты запомни. Классный был бы кадр.
