— Будет, будет удачным твое плавание! Не сомневайся! А шторм скоро стихнет. К обеду, пожалуй. Не веришь? А почему? Гадалкам верить надо... мы не соврем. Небо завтра будет голубое и тихое, ни облачка.
— Самое главное-то забыл... — Моряк снова хлопнул ее по спине. — Погадай, сколько я жить буду? — Дружки моряка одобрительно забубнили нестройными голосами. — Бросай кости еще раз!
Румита засмеялась, хотя больше всего ей хотелось хорошенько огреть упрямого моряка тяжелой кружкой по голове, потом покатала кости в ладошке, поболтала ногами в вязаных полосатых чулках. Братец в углу нахмурился: проклятый джалал!
— Нет, на жизнь опасно. — Она потрепала клиента по небритой щеке. — Боюсь, наворожу, а вдруг да сбудется?
Румита наклонилась к его уху и прошептала:
— Я тебе позже погадаю, а? Наедине. Хочешь? Все расскажу о твоей жизни!
Про себя она уже твердо решила, что если этот недоносок будет так настойчиво лезть к ней под юбку, то уж его-то судьбу она предскажет и без гадальных костей: в луже плавать и пузыри кровавые пускать.
— Всех-то вы, крысы портовые, боитесь, — пьяным голосом объявил вдруг мрачный бородатый моряк и выплеснул остатки пива себе под ноги. — Пугливы, как... — Он подумал, покрутил головой и сплюнул на пол.
Братец встал было, потоптался у двери и плюхнулся обратно на лавку.
Румита заметила его мрачный вид и заторопилась.
— Никого мы не боимся... Пойдем, милый, пойдем, я тебе дома погадаю, — настойчиво сказала она сквозь зубы. — Ну?
Тот согласно кивнул, но его бородатый дружок не унимался. Он тоже выпил больше, чем следует, но пиво не развеселило его, а, наоборот, сделало мрачным и раздражительным. Он сердито косился на тех, кто сидел за другими столами: и без гаданья понятно было, что сегодняшний вечер в кабаке старины Фитча опять закончится хорошей потасовкой.
— Не боитесь... — буркнул он, стискивая пустую кружку. — Слышали мы, как вы тут живете. Противно... До смерти норлоков боитесь! — Он в упор уставился на девушку пьяными глазами: — Скажешь, не так?
Румита замерла. Она бросила быстрый взгляд в угол, где сидел братец: тот насторожился, отодвинув кружку с водой, и навострил уши. Моряк, на чьих коленях она сидела, загоготал:
— А и точно! Мы тут уже сколько, а их еще и не видели! Надо было в город выбраться, поглядеть! Как думаешь, увидим? Румита сглотнула комок в горле и ответила почти весело:
— Доршата — свободный город. Здесь много кого увидеть можно. И с чего нам кого-то бояться? Норлоки в своих кварталах живут, а люди — в своих. Испокон веков так было... И что?
— Ничего, — проворчал другой матрос и сделал знак Фитчу, чтоб тот принес еще пива. — Слыхали про них... разное. Рассказывают всякое... Мы ж частенько в Доршату заходим.
Он покрутил головой.
— Ух, чего только про них не говорят! Особенно про этого... как его? Сульг его зовут? Вот бы на кого ты, девка, гадала — долго ли жить ему? Боитесь все...
Румита поняла, что шутки кончились. Ей стало наплевать на клиента, и она сердито глянула на братца: деньги, конечно, хорошо, да своя шкура дороже! Если хочет, может сам дальше с моряками толковать!
— А что? — напористо продолжал пьяным голосом моряк.
Фитч торопливо, вперевалку понесся к их столу с тяжелым подносом, плюхнул кружки на стол и поспешил убраться за стойку: чутье на неприятности его еще никогда не подводило. Моряк придвинул одну кружку к себе, но пить не спешил.
— Вы же люди, чего ж вы боитесь всяких... тьфу... бросай-ка кости, узнаем, скоро ли он помрет, а вы — бояться перестанете? Что, неужели узнать никогда не хотелось?
— Не гадала, — сердито ответила Румита. — И не собираюсь!
Она собралась слезть с колен моряка (руки у нее чесались отвесить плюху волосатому уроду: столько времени было потрачено на него зря!), но рука ее внезапно дрогнула, словно кто-то невидимый толкнул под локоть, и гадальные кости вылетели из ладони. Мелфин и Бретен одновременно вскочили с лавки. Старина Фитч бросил грязное кухонное полотенце, которым вытирал посуду, и перегнулся через стойку, чтобы лучше видеть.
В это мгновение Румита поняла, кому сегодня придется плавать в луже с перерезанным горлом: скорее всего, ей самой, а не матросу, которого они так старательно накачивали пивом пополам с Фитчевым зельем.
