Паладин приготовился идти очень долго, примерно представляя себе, насколько извилистыми могут быть пути этой подстенной канализации, уже раз побывав в канализационных стоках Лут Голейна. Однако не успел он пройти и нескольких десятков шагов, когда светляк в стеклянном пузырьке - подарок рыжего оборотня, раздавшего таких всем еще на корабле, взволнованно заметался, бьясь о края сосуда. Тусклый свет, которым Искандер худо-бедно освещал свой путь, сделался мечущимся. Стиснув зубы, паладин поднял склянку повыше и тут до него долетел протяжный женский стон, переходящий в крик.
Крик раздался так близко от него, что паладин едва не шарахнулся в сторону от напугавшей его женщины. Но узкий тоннель по-прежнему был пуст. Стон повторился, на этот раз громче и протяжней - видно, неведомая женщина из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать, и ей это удалось - ценой неимоверных усилий. Искандер сразу понял, что она испытывает муку, сильную, почти нечеловеческую. Теперь женщина стонала непрерывно, но как-то глухо, вероятно, ее не было уже в том месте, где Искандер впервые услышал ее голос, и сейчас ее голос звучал куда тише. Тем не менее, ясно можно было определить, что стон шел сверху.
Паладин задрал голову и увидел над собой провал люка, забранного решеткой. Такие часто использовались в домах Кураста для спуска нечистот. Он не мог заставить себя пройти мимо стонущей женщины. Как ни велико было значение его миссии, паладин, который равнодушно или нет, прошел мимо страждущего - не паладин. Даже если он сам не знает точно, принадлежит ли он еще к этому ордену.
Стараясь не шуметь, Искандер приподнялся на носках. Насколько это позволяла ему тяжесть его оружия, едва сдвинул ржавый засов, и, подняв решетку, отодвинул ее в сторону. Это удалось ему сделать почти бесшумно. Паладин резко подпрыгнул и, зацепившись за край люка, с усилием подтянул свое тело.
То, что он увидел в неизвестной ему комнате, от неожиданности едва не заставило его разжать руки и полететь обратно, вниз, с шумом и плеском.
Прямо перед ним в нескольких шагах, привязанная к столбу, сидела светловолосая женщина. Она была столько же грязна, сколь и истощена. Ее обнаженное тело покрывали многочисленные раны и язвы, какие бывают от ударов плетью или от прикосновения каленого железа. Стоявший над ней мужчина, тоже обнаженный, если не считать красной накидки на бедрах, какую носили большинство из жителей Кураста, и кожаных сапог, напрягая мускулы, стягивал металлический ошейник на женской шее, заставляя несчастную корчиться и хрипеть. Когда голова Искандера показалась в провале люка, он как раз закончил свое дело и, поднеся стоявшее поодаль ведро воды, с явным удовольствием окатил свою беспомощную пленницу. Ее опущенная голова дернулась, девушка приходила в себя.
Не замечая онемевшего Искандера, палач присел перед женщиной и приподнял ее голову за подбородок. Жертва отвечала ему взглядом, полным боли и ненависти. Непохоже было, чтобы ее обрадовало возвращение из забытья.
- Служи Свету, паладин Ириана, - почти весело, с легкой глумливостью произнес мужчина обычное приветствие воинов Церкви, скользнув ладонью ниже, и стиснув грудь своей жертвы с такой силой, что светловолосая дернулась всем телом, едва давя в себе готовый вырваться новый стон. - Понравился ли тебе этот светлый день, которым Свет одарил все сущее в этом мире? Будешь ли и ты благодарить Свет за него?
Женщина, которую ее мучитель называл паладином, молчала. Ее голова была низко опущена.
- Ты здесь уже шесть лет, как и все вы, упрямцы, - между тем продолжал обитатель Кураста, внимательно вглядываясь в выражение ее лица, которое она пыталась прятать. - Все еще ждете этого избавителя, порождение глупых баек рехнувшегося прорицателя? Когда же он придет? Признаться, даже я немного подустал. Ты знаешь, что нравишься мне, так к чему это упрямство? Признай за нашим новым хозяином, и ты увидишь настоящий свет.
- Я... и так вижу Свет. Он... внутри меня. А ты... тебя поработила тьма, мой брат. Свет, который видишь ты - отблески... адского пламени. Я каждый день молюсь за ваше избавление.
