– Мы не идем, – предупреждая вопрос майора, сказал я, и Пригоршня энергично кивнул. – Какая-то инфа у вас есть, без нас справитесь.
– Я же говорил, что дохлый номер, – растягивая слова, произнес сержант, присевший к тому времени у костра, в то время как молодой и снайпер разошлись, охраняя периметр.
– Слабаки, – фыркнул паренек в камуфляже, оглянувшись на нас. Он, судя по всему, Зону еще не топтал и был полон юношеского боевого задора. Мы с Пригоршней дружно проигнорировали его замечание. За два этих месяца успели ощутить на своей шкуре, что тут не понты рулят, а опыт. Не то место для понтов…
Майор поджал губы, встал.
– Керзон, сворачивай лагерь. Будем разрабатывать Мародера.
Сержант отлип от дерева.
– Есть, товарищ майор, – каким-то неуставным тоном ответил он. – Проводить до переправы?
– Сами дойдут, – Озеров отвернулся от нас.
Здоровяк уже собирал рюкзак, снайпер позвал молодого:
– Гаси костер, Юла.
Пригоршня поднимался, не веря, что мы так легко отделались. Это была первая встреча бывшего десантника с представителями властей после его дезертирства, и он не чаял уйти запросто.
Мне пришлось повысить голос, чтобы меня услышали в поднявшейся суете.
– Стойте! Я думал, что Мародер мертв, хотя и не был уверен.
– Да? – оглянулся Озеров. – Правильно не был уверен, Химик. Керзон…
– Подожди, майор, – сказал я. Лицо убийцы моего брата стояло перед глазами. Хотя я сам выстрелил ему в спину, я видел, как он упал… Только-только меня перестали преследовать холодные, липкие сны с темной комнатой, в которой мелькают три тени…
Словно бросаясь в ледяную воду с головой, я сказал:
– Хорошо, я с вами.
Пригоршня не был готов к такому повороту и громко возмутился:
– Химик, ты чего?! Да они врут все! Какие у вас доказательства?
Озеров пожал плечами:
– Зачем мне тебе что-то доказывать?
– Я должен идти, – сказал я напарнику, – чтобы закончить эту историю. Ты же знаешь все…
Но Пригоршня разбушевался, его было не остановить.
– Вот ты и иди! – орал он. – Ты меня во все это втравил, ты и расхлебывай! А я обратно в казарму не желаю! Только жить начал, как мне нравится, во вкус вошел вольной жизни… Напарник, блин! Не ожидал я, что ты так сразу меня сдашь, при первом же случае. А мог бы догадаться. Ты у нас с самого начала себе на уме, других под пули подставляешь ради тайных целей, химичишь себе втихую… Вот и шагай, а я сам по себе! – Он нахлобучил свою ковбойскую шляпу до самых бровей и решительным шагом направился вдоль ручья в том направлении, откуда мы пришли.
Майор заговорил негромко, размеренно, будто читая с листа. Я даже не сразу разобрал его слова, но Пригоршня остановился моментом, как будто на стену налетел.
– Путехов Никита Федорович, дезертировал одиннадцатого ноль третьего в районе Периметра при исполнении задания командования. Прописан в Москве, улица Сапковского семнадцать, квартира тридцать три. Родственники: мать…
– Ты мою семью не трожь! – с покрасневшей от гнева мордой развернулся Пригоршня.
– С ними ничего не случится, – спокойно отозвался Озеров. – Ну что, пойдешь с нами, Никита Федорович?
Никита обвел взглядом наши лица и сплюнул. Скинув рюкзак, уселся на него, сложил руки на груди.
– Гнида ты фээсбэшная, – мрачно сказал он. – Слабое место нашел, да?
Майор не выказал радости, он продолжил так, будто не было всей предшествовавшей сцены:
– В Котел пойдем через Могильник, поведет Лесовик. Знаете такого? На сборы восемнадцать часов. Встречаемся на Химстанции на рассвете. Вы там будете, нет необходимости вас контролировать? Ок, мы идем.
Пригоршня еще бурчал что-то, а я молча наблюдал, как спецы собираются и уходят. Озеров этот отнюдь не так прост. Хорошо подготовился, весь разговор разыграл, как по нотам. Но мне было все равно. Майор не врал, я был в этом уверен: Мародер точно жив! Узнав такую новость, я мог идти только в одном направлении – к нему, с единственной целью – разделаться с ним.
