— Помогите им, — приказал Адэр стражам. Придерживая Парня за ошейник, окинул взглядом длинную вереницу повозок. — Откуда путь держите?
— Из Бровки, господин, — откликнулся бородатый мужик.
— Куда едете?
— Куда придётся.
— Что у вас произошло?
— Провидица сказала, что село в море смоет, — отозвалась селянка из-под брезента. — Вот, спасаемся.
Отпустив Парня, Адэр вернулся к автомобилю, разложил на заднем сиденье карту. Провёл пальцем по лощёной бумаге и крикнул селянам:
— Все назад! От Бровки до моря две мили. Никуда вас не смоет. Все назад!
— Смоет! — раздался простуженный голос. — Раз провидица сказала, так и будет.
Адэр двинулся вдоль телег, с трудом вытаскивая сапоги из глины:
— Где она? Где ваша провидица?
— Осталась в посёлке, — ответил кто-то. — Сказала, что догонит.
Адэр приказал стражам заняться автомобилями. Селяне ушли от посёлка не так далеко, надо было срочно разоблачить треклятую провидицу и вернуть людей домой.
Пока стражи выталкивали машины из ям, а мужики тянули кляч за поводья и кряхтели возле повозок, Парень обогнул обоз, забрался на скользкий валун и тихо завыл, как песню завёл. Волы и лошади рванули. Потеряв опору, мужики повалились в грязь. Бедные коровы побежали за телегами.
Адэр сел в машину охраны:
— Замёрзла?
— Нет, — ответила Сирма, кутаясь в плед.
— А я замёрз, — отозвался с переднего сиденья Гюст.
— Выйди, помоги стражам — согреешься.
— Я сапоги не брал.
Адэр придвинулся к Сирме:
— На свете существуют провидицы?
Она кивнула:
— Конечно.
— Но это же сказка.
— А вот и нет. В нашем селении жила одна.
— Ты хотела сказать — в Зурбуне.
— Я родилась в пригороде. В Зурбун я потом попала. А почему вы спрашиваете?
Адэр покосился на Гюста, пригнулся к Сирме:
— Её пророчества сбывались?
— Откуда ж я знаю? Взрослые детям ничего не рассказывают.
— Ты всё придумала. Да?
— А вот и нет! Я сама к ней ходила.
Адэр с силой сжал девичье колено:
— Не заставляй вытягивать из тебя каждое слово.
Глядя на его побелевшие пальцы, Сирма прошептала:
— Я хотела, чтобы отец перестал издеваться над мамой и братом. Хотела, чтобы она поколдовала и он умер. А подружка проболталась, и мой отец убил провидицу.
— Как убил?
— Так говорили. Отца несколько дней продержали в охранительном участке, потом выпустили. А всё потому, что её тело не нашли. Потом он продал моего брата в притон и через неделю умер. Я всю жизнь жалеть буду, что не пошла к ней раньше. А ещё я надеюсь, что она успела сбежать и жива–живёхонька. Она ведь провидица, всё видит и всё знает.
Адэр отпустил колено Сирмы и отвернулся к окну.
Вскоре машины вновь покатили по асфальту. Справа равнину сменили покатые курганы. По склонам текла грязно-жёлтая вода, струилась через дорогу и устремлялась в пологую пустошь. Возможно, провидицу напугали бугры, омываемые дождями; её воображение разыгралось, и в итоге десятки семей покинули кров. Но ручьи не смогут смыть посёлок, и уж точно не протащат его несколько миль до моря.
Когда слева от дороги потянулись убогие хижины, Адэр приказал свернуть на улицу и найти лачугу предсказательницы.
Даже если хозяева прячутся от непогоды в домах, даже если никто не высовывает носа за дверь — селение живёт. Голые деревья и кустарники, уснувшие до весны огороды, курятники и конюшни с притихшей живностью — всё живёт, пока рядом есть люди. Селение Бровки было мёртвым. Хлопали калитки. На тёмных окнах стучали ставни. Ветер срывал с крыш солому цвета подгнивших яблок, ливень вдавливал её в раскисшую землю. Огромные лужи отражали стылое небо.
На окраине села наконец-то нашлась лачуга предсказательницы. С первого взгляда её владения ничем не отличались от других. Но стоило посмотреть на деревья… Искривлённые, скрученные стволы стояли под углом к земле, корявые ветки росли только с одной стороны, будто их тянуло к дому магнитом.
Стражи Ксоп и Лайс вошли в лачугу и сразу вернулись.
Ксоп заглянул в салон автомобиля:
— Гадалка дома.
Глядя в замутнённое дождём окно, Адэр застегнул плащ.
— Можно мне с вами? — прошептала Сирма.
— Зачем?
— А если это она? Если всё-таки сбежала?
— Ну и что?
— Хочу сказать ей спасибо. Возьмите меня с собой. Пожалуйста.
