– Франтик, Франтик! А где моя собаченька? А где моя падлюка маленькая?
Она спустится вниз, обойдет двор и вернется к лестнице. Между квартирой Дуси и проходом в подвальную каморку бабы Шуры рос старый куст дикого винограда. Каждый год он взбирался по колонне и обнимал, укрывал чугунные перила галереи. Что с ним баба Шура ни делала – он выживал и перекрывал последние солнечные лучи в ее слепое окно над дверью.
– Что, насыпали уже?
На асфальте у винограда была рассыпана сода. Людка ногой на всякий случай подвинула виноградную плеть и вскрикнула – под виноградом калачиком лежал этот домашний килограмм ярости в луже крови.
Ветеринарная клиника была только в зоопарке. Люда справедливо решила, что собака не доживет, и, подсунув под Франтика дощечку, помчалась с ним в домашнем халате и тапках в детскую поликлинику.
– Да вы что?! – возмутились в регистратуре. – Собаку дохлую нам притащили!
– Счас ты сдохнешь, – пообещала Люда в окошко и рванула дверь хирурга-травматолога. На счастье, он с утра был без пациентов.
Слезы и червонец, и вот хирург уже сможет рассмотреть свежий рентген с Людкиной рукой и свернутым в узел собачьим скелетом.
– Ну все, – изрек он. – Приплыли тапочки к обрыву. Видите это? – Он ткнул в кукольный череп. – Это трещина через всю башку. Не жилец. Вы домой его не несите, чтоб дети не плакали.
Но у Люды был справочник судового врача с рекомендациями по скорой помощи в экстремальных условиях.
– Ждать, лежать! – скомандовала она собаке, укладывая пока еще живого, но неподвижного Франтика в коробку, и помчалась в аптеку.
К вечеру наступил кризис, недопинчер стал сипеть и задыхаться. Сплюнув шерсть и оглянувшись на Нилу, Толика и детей, Люда выдала:
– Я думала после Ксени, что уже все делала. Но искусственное дыхание собаке рот в рот? Вот на кой оно мне надо? Мама, дай самогонки и чайную ложку.
Люда хлебнет сама из горла и вольет пять грамм в рот Франтику, тот закашляется и чихнет.
– Ага, вот и хорошо. Только попробуй мне после всего сдохнуть!
Авторский курс из антибиотиков, поддерживающих мозговую деятельность лекарств, оставшихся от инсультной Ксени, и народных средств, которые Люда пересчитывала на вес собаки, неожиданно совершил чудо. Пес не сдох. Через две недели он встанет и начнет кружиться на месте.
– Люда, ты что, соскучилась? Нового пациента решила завести? У него с координацией труба, – шепнул Толя. – Не мучай животное.
– И что, второй раз скинем? Чтоб наверняка? Я лучше эту суку с первого этажа добью – это ж она его под виноград затолкала и место присыпала. Не удивлюсь, что она его и скинула. Пойти ей, что ли, дверь детским говном намазать?
Гены Лёльки Гордеевой и Фиры Беззуб смешались в Люде в удивительный, но очень узнаваемый коктейль.
Ей понадобится еще месяц, чтобы весь двор снова услышал знакомый пронзительный лай. Правда, теперь Франтик бился в истерике, уже привязанный к сундуку на коридоре в импровизированной сбруе. Длины хватало, чтобы гулять по галерее и в случае чего не долететь до первого этажа полметра. Как сорок лет назад ее бабка, Люда обопрется на перила и, наклонившись, крикнет на весь двор:
– Кто еще раз тронет мою собаку – убью! Найду и отравлю!