Олег бросил недовольно:
— Тарх, перестань. Соорудим плот, на середине реки отоспишься. Лежи себе, а наш Агимас пусть на берегу волосы рвет. Мы уже так делали, вспомни! Когда от киммеров хоронились.
Таргитай зябко передернулся, даже конь под ним шатнулся.
— Еще как помню! Три ночи потом снились водяные звери. Те, что подрались из-за нас.
Мрак оглянулся, погнал коня к далеким домикам.
— Ну, это не Данапр. Здесь Гиперборея, в реке зверей нет.
— Звери есть везде, — возразил Таргитай убежденно.
Село было маленькое, но коней продать удалось за хорошую цену. К тому же Мрак сторговал три добрых лука, шесть мотков запасной тетивы. У деревенского кузнеца купил, не удержался, две пригоршни бронзовых наконечников — тяжелых, трехгранных, умело заточенных.
Лиска подлащивалась, один лук все же выторговала, поспешно забросила за плечо. Оба оставшихся Мрак повесил на Таргитая. Невры без промаха бьют утку влет над вершинами деревьев, по шесть стрел держат в воздухе, пока седьмая срывается с тетивы, а первая сшибает яблоко. Дудошник просто обязан научиться стрелять хотя бы вполовину так, как Мрак! Или на две трети — как Лиска.
Таргитай постанывал, но перечить не осмеливался. Не раз их жизни зависели от быстрых стрел Мрака. Еще не вечер, а враги будут еще. Две-три стрелы, выпущенные даже очень неумелой рукой, могут повернуть счастье в их сторону.
Потрясая кошелем, где звенело серебро, полученное за коней, Мрак, довольный, спустился к воде. Олег и Таргитай мылись, стоя в волнах по пояс. Лиска громко дрожала на берегу. Эти странные лесные люди вовсе не чувствуют холода?
— Помылись? — поинтересовался Мрак. — Это хорошо. Во-о-он там в грязи лежат почти готовые бревна для плота. Только и делов, что сучья обрубить.
Все трое смотрели несчастливо на занесенные илом и мусором бревна. Таргитай жалобно вякнул:
— Мы могли бы срубить свежие. Это трухлявые! Рыба заденет хвостом, окажемся в воде. А я плавать не умею. Давай нарубим свежие? Вон у тебя какая секира! И Олег хочет размяться.
— Можно, — ответил Мрак с неожиданной легкостью. — Во-о-он там хорошие деревья для плота.
Таргитай поглядел на темнеющую в полуверсте стену леса, поспешно сбросил душегрейку и поплелся к темному болотцу, откуда торчали к небу сучья, словно воздетые в мольбе руки.
Конечно, он обрубил сучья, с великим трудом балансируя на скользких бревнах, то и дело соскальзывая и плюхаясь в грязь, а потом запоздало понял, что проще бы за эти ветки вытащить бревна на сухое, обрубить уже там. Теперь же, барахтаясь в грязи, думал упорно, что все равно он такой же умный, как и все, только и разница, что они умные сперва, а он умный потом.
Олег, утопая в грязи по пояс, с раскаянием думал, что сейчас не до мыслей о Высоком, готов составлять заклинания для плота или хотя бы от грязи. Или от вони — под ногами разлагается не то косяк рыбы, не то стадо крупных жаб. Вот так и превращаются из будущих великих волхвов или волшебников в обыкновенных деревенских колдунов!
Что Лиска думала, по ее хитренькому личику прочесть было трудно. Забрызганная грязью, она стала похожа на болотного упыренка, но так же упорно, как и невры, хваталась за скользкий ствол, пыталась тащить, ее отпихивали — рожать не будешь! — бегала за веревками, связывала.
Мрак ни о чем не ломал голову, работал быстро и расчетливо. Но расчеты были не от мудрствований, все получалось само собой, как у лесного зверя. Он просто откуда-то знал, что так будет, или же просто чуял. Волчонок не всему учится у родителей, многие вещи он просто знает. Так и Мрак знал, что на плоту им будет какое-то время лучше, чем на берегу.
Пока стаскивали крепко связанные бревна, промокли и продрогли, на что Мрак хладнокровно заметил, что заодно отмылись, не надо скидывать на середке реки.
Таргитай, превозмогая лень, сплел шалашик, правда — чуть поболе собачьей будки. Он намеревался отлеживаться всю дорогу, играть на дуде, отдыхая от трудов праведных, но Лиска тут же забралась первой, ей-де надо переодеться, обсушиться. Олег поймал насмешливый взгляд Мрака, вспыхнул до кончиков ушей, остановился на пороге шалаша. Теперь не взять у Лиски свой мешок с травами — чертов оборотень, опять скалит зубы! Что подумает — не так страшно, скажет куда острее, сделает вид, что всерьез верит в самое пакостное. А Таргитай, чертов подпевала, охотно подвякнет — ради острого словца под ребро даже дудочку отложит. Оба так дружбу выказывают: шпыняют по сто раз на день!
