— Как в воду глядишь, — подтвердил Мрак с любовной насмешкой. — Бабы на него вешаются.
— Но он выбрал не женщин, а Меч. Ну-ну! И вы говорите о покое? Представляю, что натворите, когда в самом деле возжелаете приключений!
Странник звучно захохотал, снова показав ровные белые зубы. В ночи в темном небе блеснуло, прокатилось громыхание. Мрак насторожился. Всякий раз блещет молния, когда сверкают зубы странствующего певца, а вслед за грохочущим смехом глухо рокочет эхо в невидимых тучах.
— Не знаю, — ответил Мрак уже настороженно, — мы не любим приключений.
— Но не избегаете?
— Избегаем, — заверил Мрак. Подумал, добавил со вздохом: — Но ежели три дня едем без драк, то опять же чего-то недостает.
Странник захохотал, Мрак тут же прислушался. В левой половине неба слабо блеснуло, негромко прокатились небесные камни. Олег едва заметно наклонил голову, встретившись взглядом с Мраком. Он тоже заметил странное совпадение.
— Спой нам, — попросил Мрак. — Ты нам прямо жизни перевернул! Шли уже обратно, но это ты заставил воротиться, пойти на кагана!
Из заплечного мешка появилась вытертая доска со струнами. Толстые пальцы, с виду более привычные к рукояти меча, бережно потрогали, подкрутили колышки, натягивая струны. Когда запел, сперва совсем тихо, затем сильнее и сильнее, Лиска встрепенулась, прижала к груди кулачки. Олег смотрел настороженно, но невольно ушел с головой в песню — простую, бесхитростную, полную щема и печальной гордости за людей, где в жестоком и несправедливом мире живут настоящие сильные люди, которые хранят верность слову, дружбе, долгу, а отвага и честь для них дороже, чем горы золота и драгоценных камней, которым пыль странствий ценнее, чем роскошные дворцы с тысячами раболепных слуг и гаремами для подлых утех…
Мрак незаметно потолкал Таргитая ногой, тот заворчал, не просыпаясь, перевернулся на другой бок, натянул на голову край шкуры. Олег покачал головой — пусть спит. Мрак повернулся к странствующему певцу.
Умолкли даже кузнечики, едва слышно потрескивали сучья в огне да звучал суровый голос Странника в густой холодной ночи.
Другая песня, третья… Все — о чести, отваге, мужестве. О сильных и смелых героях, о жарких схватках, подвигах. Мрак не замечал, что пламя костра подбирается к его сапогам. Лиска глядела счастливыми глазами. Незримая мощь располнила Олегу сердце, хотелось ухватить меч или секиру Мрака, рубить темные силы, восстанавливать справедливость, низвергать тиранов, жечь и рушить замки разбойников и жестоких правителей…
Таргитай похрапывал, пухлогубый рот глупо приоткрылся. По нижней губе ходила сонная муха, грелась, останавливалась почесать крылышки. Певец жестом остановил Мрака, тот хотел снова пнуть: пускай спит, намаялся — герой, пусть даже не признается. Он слышит даже во сне. Он слышит!
Когда умолк и складывал гусли в мешок, Мрак спросил осторожно:
— Снова в путь?.. Отдохни хотя бы до утра. На зорьке бы в дорогу…
Путник поднялся, оглядел их сочувствующие лица.
— Сами знаете, надо. Доблесть переведется, если не напоминать людям, что она еще есть на свете! Без нее люди — не люди.
Он исчез в ночи, только хрустнули кусты. Мрак дождался, когда заверещат кузнечики, шагнул в темноту и растворился. Под ним не хрустнуло, не шелестнуло. Олег и Лиска обменялись встревоженными взглядами, Мрак пошел выслеживать гостя?
Когда он вернулся, Олег тихонько шепнул:
— Не нашел?
— Следы обрываются сразу за кустами.
— Я тоже заметил кое-какие странности, — сказал Олег неохотно. Глаза были встревоженными. — Таргитаю не говори.
На другой день ощутили близость большой реки. Петляя между холмами, выехали на пологий берег. Река поражала шириной, другой берег был едва виден. Серые волны бежали против ветра, — тяжелые, свинцово-серые, высокие.
— Сюда стекаются все дороги, — сказал Олег.
Мрак с жалостью потрепал своего двужильного по гриве.
— Здесь с Агимасом не разминуться. Вон какие-то хаты белеют, там продадим коней.
Таргитай жалобно возопил:
— Как это?.. Пешком?
— Можешь лететь, — хладнокровно посоветовал Мрак. — Сопри ковер еще раз и дуй.
— Я не крал!
