— Принцесс, да хоть королев, как жаб на теплом болоте: в каждом племени… А суп сварит не каждая. Предупреждаю: плохо будешь готовить — отдам Савиджаку. Еще и доплатим, чтобы взял.
Когда солнце уже садилось, заметили в дальней излучине домик. Мрак поспешно свернул, пустил усталого коня в галоп, скоро отдохнет. Постучал в ставни, не слезая с седла:
— Хозяин!.. Эй, хозяин!.. Не дашь ли водицы напиться? А то так есть хочется, что переночевать негде.
Дверь скрипнула, на пороге показался лохматый, приземистый, голый до пояса, с животиком мужик: при деревянном щите, обтянутом кожей, остром топоре на длинной рукояти. Зыркнул из-под лохматых бровей, прорычал:
— Кто такие?
— Пусть боги нас раздерут на части, — сказал Мрак, — и размажут по стенам, ежели не друзья!
Мужик скупо ухмыльнулся, бросил:
— Слезайте. Мы народ бедный, но за коней не беспокойтесь: ячмень и ключевая вода есть.
Мрак спрыгнул с седла, кивнул:
— Мы можем и ячмень, мы ко всему привычные. Таргитай вон уже лапу сосет. Благодарствуем!
Мужик опустил щит, ухмылка стала шире:
— Да?.. Тогда бараний бок с кашей пущай отнесут вашим коням.
Когда расположились в сарае и на сеновале, помылись и поели, хозяин снова зашел, присел на грубо сколоченную табуретку.
— Кони накормлены, напоены. Ваша девка проверила. У нас редко бывают заезжие, все вестям рады. Что в мире делается? Куда путь держите? Судьбу пытаете аль от судьбы лытаете?
Мрак поднялся, надоело не только рассказывать о себе, но и слушать, вышел. Таргитай смотрел добрыми глазами на Олега, тот скупо, но подробно рассказал об их злоключениях, о тяжкой задаче, которую поставила перед ними судьба. Мужик слушал с удивлением, хмыкал, ерзал, а когда Олег закончил, протянул:
— Ну, хлопцы… При чем тут судьба? Сами дурью маетесь. Шило в задницах, не сидится в тепле. Сгинете у первого же дерева, но задумали здорово. Я бы помог, дурням да юродивым сами боги велят помогать, но вам помочь могут разве что сами боги… Но до них дряпаться высоко, а в землю к Ящеру — сразу, близко. Вам мог бы подсказать да помочь Старик… но захочет ли?
— Что за Старик? — насторожился Олег. — Волхв?
— Ведун, ведьмак, кударь… Старик — потому что Старик. Деды знали Стариком, а им деды говорили, что всегда был Стариком.
— Значит, волхв, — определил Олег.
— Ну, ежели и волхв, то не нашей исконной веры. У него боги не наши, а донаши. Старые.
Олег подпрыгнул, завертелся, как уж на горячей сковородке.
— В старых книгах ничего…
Хозяин пренебрежительно отмахнулся:
— Горы рассыпаются, а ты — книги! Говорят, в этих краях алмазная гора стояла. Раз в тыщу лет прилетал ворон, точил о вершинку клюв. Всю сточил, паразит в перьях!.. Так привык прилетать сюды, что уже яму вырыл, все клюв точит. Говорят, что ворон не совсем простой. Они, заразы, долго живут, но не столько же?
Олег подумал, вздохнул:
— Да, это может быть какой-то из старых. Но вы знаетесь с ним?
— С вороном?
— Нет, со Стариком.
— Он нас не больно жалует. Была засуха, ни одной тучки не пригнал! А лесной пожар загасил: гадов лесных пожалел. Другое зверье, что пошустрее, утекло само.
Таргитай вмешался горячо:
— Люди могут за себя постоять, а звери — нет! Покажешь дорогу?
— Ну, дорогу всяк покажет, не всяк дойдет. В трех соснах блуждали, а то и вовсе…
Олег выглядел несчастным, случайностей не любил, а Таргитай, который не умел ломать голову, сказал беспечно:
— Надо ехать. Авось доедем.
— Авось не бог, — пробормотал Мрак, — но полбога тоже неплохо.
Осторожный Олег проронил:
— Вывезет и авось, да незнамо куда. С моим счастьем только по грибы.
— Зато Таргитаю везет, — напомнил Мрак. — Вперед пустим. Прибьют — не жалко, не прибьют — следом проскочим.
Губы Таргитая от обиды вздулись как сливы. Олег похлопал по спине, а грубый Мрак сказал обвиняюще:
— Худая харя зеркала не любит. Не зря Боромириха рекла: говорить правду — терять дружбу.
Таргитай разобиделся вконец, ушел. Вскоре с сеновала донеслась жалобно-печальная песенка. Зашуршало: из темных углов собирались домовые, сарайники, конюшники, амбарники, подлазники. Над головами мелькнули призрачные тени — что-то прилетело из леса.
