Трое против Колдовского Мира - страница 41

Гвардейцы могут судить о женщинах, ибо не чураются их в отличие от сокольничьих. Я тоже никогда не сторонился прекрасного пола, но откровенно говоря, женщины древней расы несколько холодны. Возможно, это у них в крови, а может быть, их колдовские способности стали своеобразным барьером между ними и мужчинами. Во всяком случае, я не увлекся серьезно ни одной женщиной Эсткарпа, довольствуясь мимолетными встречами с ними. Совсем иное чувство пробудилось во мне при взгляде на незнакомку, склонившуюся надо мной. Я испытал волнение, доселе мне неведомое.

Рассмеявшись, она снова стала серьезной и пристально посмотрела на меня.

— Скорее, это я должна спросить тебя — кто ты. — Она не боялась показаться неучтивой.

— Я Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, — ответил я безо всякой обиды, чувствуя ее власть над собой. — И в свою очередь, хотел бы узнать твое имя.

— У меня много имен, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа, — передразнила она.

Я не смутился.

— Назови хотя бы парочку.

— Ты, я вижу, за словом в карман не полезешь, — сказала она с иронией. — Может, я и назову себя — но попозже.

— Так и я ведь не всякому называю свое имя, — сказал я.

Ее пальцы дрогнули, она слегка отстранилась от меня, и я испугался, что из-за этого черты ее лица опять утратят четкость, но этого не произошло.

— Я — Дагона, — сказала она. — А еще меня зовут Моркантой — Хозяйкой Зеленого…

— Зеленого Безмолвия, — перебил я ее и тут же спросил себя: «Может, все это — сказка?» Отнюдь. Передо мной была живая женщина, и я чувствовал успокаивающую прохладу, которая исходила от ее рук.

— Значит, ты меня знаешь, Килан из рода Трегартов? — спросила она.

— Скорее, я знаю кое-какие легенды, — ответил я.

— Легенды? — переспросила она. — Легенда — это сказка, в которой есть доля истины, а я не считаю себя порождением чьей-то фантазии. Но скажи мне, храбрый воин, уверенный в том, будто Дагона всего лишь легенда, — что такое Эсткарп и где он.

— Это страна за горами на западе, — ответил я.

Она резко, будто обжегшись, отдернула руку, и ее лицо вновь поплыло у меня перед глазами.

— Неужто я такое чудовище? — спросил я.

— Как знать… — Она снова коснулась меня, и я увидел ее отчетливо. — Нет, конечно же, нет, хотя я и не пойму пока, кто ты. Существующее-Само-По-Себе попыталось увлечь тебя кеплианом, но ты оказался крепким орешком. Ты воспротивился пленению необычным образом, что позволило мне уловить в тебе силу добра, а не зла. Однако горы и то, что находится за ними, источают только зло — так говорят об этом наши легенды. Зачем ты пришел сюда, Килан из рода Трегартов, выходец из Эсткарпа?

Я почему-то доверился ей полностью и ничего не хотел скрывать.

— Зачем? — повторил я. — В надежде найти здесь убежище.

— Отчего же ты бежал? — спросила она. — Чем навлек ты на себя чей-то гнев?

— Тем, что не захотел быть таким, как все, — ответил я.

— Того же не захотели твои сестра и брат. — Она улыбнулась.

— Ты знаешь о Каттее и Кемоке? — удивился я. — Что с ними?

— Они выбрали свой путь, Килан. Твоя сестра прибавила нам хлопот. Мы не нуждаемся в колдуньях, они приносят стране лишь беды. Была бы она чуть постарше да поопытней, она не стала бы без нужды мутить воду в омуте. Пока что ей все сходит с рук, но так не может продолжаться долго — во всяком случае здесь, в Эскоре.

— Я вижу, ты одна из Мудрейших, — проговорил я с такой уверенностью, как если бы обнаружил у нее на груди Колдовской Камень. Однако я понимал, что она по сути своей не имеет ничего общего с владычицами Зсткарпа.

— Мудрость бывает разной, как известно, — в голосе Дагоны прозвучала ирония. — Когда-то, очень давно, Путь Мудрости, которого придерживался древний народ Эскора, разветвился, и теперь в этой стране сосуществуют разные представления о ней. Они сильно отличаются одно от другого исходными моментами, а значит, и тем, что привносят в жизнь. Но за долгие годы Зеленый народ сумел установить равновесие между добром и злом и научился его поддерживать. Всякое же чужое колдовство, творимое даже с благой целью, способно только нарушить это равновесие и тем самым пробудить неведомые силы, всем на погибель. Твоя сестра этого не понимает. Она похожа на ребенка, который крутит прутиком в омуте, пуская рябь по воде, и не ведает о том, что дразнит этим дремлющее на его дне чудовище. Однако… — Она замялась, выражение ее лица изменилось, и я увидел в ней совсем юную девушку, вроде Каттеи. — Однако мы не можем запретить ей творить колдовство; мы только хотели бы, чтобы она занималась этим не здесь. — На ее лице снова появилась улыбка. — А теперь, Килан из рода Трегартов, давай освободимся от панциря.