Трое против Колдовского Мира - страница 4

У нас не было близости с родителями, и поэтому заменой ей служила тесная связь между нами — детьми, хотя мы были очень разными. Как и предвидела мать, я стал воителем, а Кемок — философом. Сталкиваясь с какой-нибудь трудностью, он не шел напролом, а пытался разобраться, в чем суть. Он рано начал задаваться мудреными вопросами и, когда понял, что никто не может дать на них ответа, то решил сам постигнуть тайны окружающего мира.

Каттея же отличалась способностью остро и глубоко чувствовать. Она пребывала в единстве со всем, что ее окружало — с животными, с деревьями, с ручьями, и даже с неподвижными холмами. В какие-то моменты от ее наития было гораздо больше пользы, чем от моей решительности или от рассудительности Кемока.

Мне трудно вспомнить, когда мы осознали, что тоже наделены Даром Силы. Как-то нечаянно выяснилось, что нам совсем не нужно быть рядом, чтобы общаться. Временами мы становились словно бы единой личностью: я был ее волей, Кемок — разумом, Каттея — душой и чувствами. Осторожность удерживала нас от того, чтобы открыться в этом другим, хотя я почему-то не сомневался, что Анхорт знает о нашей совокупной силе.

Кемоку и мне было лет шесть, когда нам вручили небольшие, специально для нас выкованные мечи, а также — детские самострелы и стали учить искусству владения оружием. Учителя — сулькарца, изуродованного в морских сражениях, — прислал отец. Звали его Откелл. Он превосходно владел всеми видами оружия и был одним из лучших офицеров капитана Густвара, который возглавлял набег на Карс. Откелл был очень требователен к нам.

Впервые нам довелось проверить нашу боевую выучку, когда нам шел двенадцатый год. К тому времени Пагар навел порядок в своем герцогстве и намеревался снова попытать счастья в набеге на север. Он воспользовался тем, что флот сулькарцев рейдировал вдоль берегов Ализона, и направил на Эсткарп несколько отрядов, одновременно пересекающих границу в пяти разных местах.

Сокольничьи уничтожили один из них, защитники границы — два других. Однако оставшиеся два отряда проникли в долину Эса, чего никогда раньше врагу не удавалось сделать, и оказались в ловушке. Не имея возможности отступить, вражеские воины дрались, как звери.

Горстке этих безумцев удалось пробиться к реке, где они захватили баркас, приставив мечи к глоткам тех, кто на нем был. Они спустились вниз по реке, надеясь достичь моря. Но на них уже началась охота — корабль в устье реки перекрыл им путь.

Им пришлось направить захваченный баркас к берегу, и местный люд устремился туда. Откелл, с небольшим отрядом, тоже помчался к реке, отказавшись взять с собой нас. Вскоре после его отъезда Каттея вдруг уловила чей-то зов. Она восприняла его так отчетливо, что даже вскрикнула. Мы стояли в тот момент на сторожевой площадке башни. Кто-то взывал о помощи — взывал, конечно, не к малолетней девочке, а к какой-то колдунье.

Мы не стали раздумывать: украдкой вывели лошадей из конюшни, чтобы отправиться на зов. Мы не могли не взять с собой Каттею: без нее мы бы не знали, куда ехать.

Трое детей выехали из Эстфорда. Но мы были не совсем обычными детьми… Мы мчались по безлюдным тропам туда, где затаились злодеи из Карстена, захватившие заложницу… Поистине, есть боевое везение. Бывают командиры-счастливчики, которые хранят своих людей от гибели и всегда умудряются вовремя подоспеть с ними куда надо. Конечно, «везение» можно объяснить выучкой, сообразительностью, опытом. Но некоторых многоопытных командиров счастливая случайность почему-то не балует… В тот день нам повезло. Мы нашли место, где скрывались злодеи, и уничтожив всех пятерых, спасли захваченную ими женщину — связанную, в кровоподтеках, но не утратившую, однако, гордого вида.

По серому платью мы поняли, кто она. Ее испытующий взгляд нас сильно смутил и даже как-то разобщил на время. Затем я заметил, что колдунья не смотрит ни на меня, ни на Кемока, а сосредоточила все внимание на Каттее. И в этом ее пристальном взгляде я почувствовал угрозу нам всем.

Откелл не мог простить этой самовольной вылазки, несмотря на ее благополучный исход: лишь несколько дней на мне и на Кемоке были видны следы схватки с карстенскими злодеями. Но на душе у нас было легко: колдунья, проведя в Эстфорде ночь, навсегда ушла из нашей жизни.