Ее похоронили на краю заросшего травой обрыва над ма ленькой бревенчатой избушкой, где она уже в старости прожила так много лет. Маленькая индианка отделилась от группы индейцев, невозмутимо стоявших у могилы, когда грубый деревянный гроб спускали туда на веревках. Ребенок подбежал к могиле, заглянул в нее и просто сказал: «Лала совсем уходи теперь». Я стоял у могилы и читал выдержки из похоронной службы по молитвеннику, который привез из Англии: «Земля земле, пепел пеплу, прах праху…». Принцесса королевской крови не могла бы пожелать большего.
В то время, когда умерла Лала, в Чилкотине было мало постоянных линий капканов. Не много их было и во всей округе. Поэтому ловля пушных зверей велась по принципу «лови, сколько можешь» и по пословице «каждый за себя, а черт за всех». Выражение «охрана природы» тогда еще не существовало в лексиконе торговцев пушниной. Всем было ясно, что площадь водоемов в этом крае медленно, но неуклонно сокращается, но ни у кого не было достаточной проницательности, чтобы связать эту беду с поголовным уничтожением бобров. Это пони мала только Лала и, может быть, еще кое-кто из стариков ее племени. Но никого не интересовало мнение индейцев по этомувопросу. И меньше всего этим интересовалось правительственное учреждение, ведавшее водными ресурсами в этом округе. И ко нечно, никто не прислушался бы к их совету, даже если бы они его дали, никто, кроме меня и Лилиан.
Мы вместе взвесили все «за» и «против» этого рискованного мероприятия. Меня в нем привлекал тот образ жизни, который я всегда любил (я уже понемногу расставлял капканы, хотя попадались туда только койоты, спускавшиеся по ночам из леса и рыскавшие в поисках добычи вдоль ручья поблизости от фактории). Лилиан привлекала возможность иметь свой соб ственный дом и все, что у женщины с ним связано. Хотя на фактории я получал только сорок долларов в месяц и харчи, я мог бы за два-три года скопить достаточно денег и купить все необходимое для того, чтобы отправиться к ручью. Препятствий было немало, но молодость не боится препятствий. Итак, мы поставили себе цель: вместе отправиться к ручью и предоставить судьбе все остальное.
Я обратился в департамент, ведавший вопросами охоты в Британской Колумбии, и получил монопольное право расставлять капканы в окружавших ручей лесах на площади около ста пятидесяти тысяч акров, от истоков Мелдрам-Крика до точки, находящейся примерно в миле от устья. Казалось бы, это была неплохая сделка. За это я должен был платить департаменту огромную сумму — десять долларов в год плюс кое-какие отчисления в пользу государства с каждой шкурки пойманного зверя. И я же должен был содействовать «охране и размно жению всех пушных зверей в округе». Но увы, скоро мы с Лилиан увидели, что там уже почти нечего было охранять.
На какое-то мгновение я позволил себе вспомнить об Англии и подумать о возможной финансовой помощи оттуда. Отец прозрачно намекнул, что он мог бы дать необходимую сумму денег для покупки небольшой скотоводческой фермы в Британской Колумбии. Скотоводческая ферма! Это было нечто солидное. Это могло бы при разумном ведении хозяйства еже годно давать определенные доходы. А планы, с которыми я носился, были столь же причудливо запутаны, как следы ласки, охотящейся за мышью. Отец всегда был очень осторожен во всем, что касалось фунтов, шиллингов и пенсов. Крайне не охотно согласился бы он вложить хоть один фартинг в мало надежное предприятие с сомнительными видами на будущее. И я тут же отбросил мысль о том, чтобы обратиться в Англию за финансовой поддержкой.
В сентябре 1928 года английский священник, выезжающий по вызову в отдаленные места провинции, обвенчал нас с Лилиан. Добродушный парень был этот священник — коротышка и толстяк с такой довольной миной, как у иглошерста[7], взобрав шегося на верхушку дерева и греющего спину на солнышке. От начала церемонии венчания и до ее конца улыбка не сходила с его гладкого округлого лица… Венчание происходило в просторной гостиной фактории и шло без сучка, без задоринки, за исключением того момента, когда рыжий кокер-спаниель Бечера стал царапаться и визжать под дверью в поисках хозяина. Бечер с женой присутствовали на свадьбе, одетые по-праздничному.
