Уже несколько дней беспокойство омрачало радостные дни стяжаний. Богатство? Огромное, достигнутое подозрительными сделками, оно казалось ему незначительным, хотя он считался самым богатым мужем Рима. Теперь он решил отдохнуть и поручить ведение дел опытным рабам.
«Помпей и Метелл умиротворяют Испанию огнем и мёчом, — думал он, — Лукулл отличился в Азии, став замечательным полководцем, а я остался в стороне, я, помогший Суллё взять Рим! Справедливо ли это? Лукулл… друг Суллы, гордый патриций, презирающий всадников и, конечно, меня, и всех не-патрициев… Лукулла ненавидят сенаторы, всадники и плебеи… Помпей, боясь соперничества, завидует ему, а я избегал Лукулла, потому что дружба с бедняком богачу невыгодна…»
Улыбнулся, вспомнив яростные насмешки всадников над честностью и неподкупностью Лукулла, злобные издевательства над преклонением его перед Рутилием Руфом, их врагом, и бешенство, когда Лукулл открыто выказывал презрение торгашам, ведшим постыдные дела.
Сделка Лукулла с Цетегом и Прецией вызвала злорадство всех сословий, но насмешки не могли задеть Лукулла; он был уже далеко, торопясь попасть в Киликию, куда уехал в сопровождении Мурены, Архия, Архелая и сыновей видных нобилей. Шли месяцы, принося вести о победах и завоеваниях. Красс волновался, и уязвленное честолюбие не давало покоя.
Хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему рабу подать эпистолы из Азии. Это были греческие письма, еженедельно присылаемые Архелаем.
Просматривал их с завистью в глазах. Мелькали события: Митридат отступил, сняв осаду с Кизика… потерпел поражение у Эдепа… Вифиния покорена, Халкедон освобожден… Лукулл вторгся в Понтийское царство…
— Без приказания сената! — вскричал Красс, и лицо его исказилось.
Читал о грабежах городов, расхищении сокровищ, продаже рабов за бесценок…
— По четыре драхмы с головы! — злобно захохотал он. — А я плачу за раба сотню драхм и дороже.
Недовольство воинов полководцем обрадовало Красса. «Он уважает собственность бедняков, — думал он, — и препятствует грабежам… Легионарии могут возмутиться… Его погубит недальновидность! Я поступил бы иначе… Гордый, честный муж стал алчным честолюбцем: он оплачивает в Риме вождей популяров за поддержку в комициях, отправляет к себе на Палатин несметные сокровища из завоеванных областей…»
Это была правда: один за другим следовали в Италию корабли, нагруженные золотом, серебром, мрамором, произведениями искусств. И все эти ценности складывались в подвалы, а учет им вел юноша Парфений, грек из Никеи, взятый Лукуллом в плен и отправленный в Рим.
Красс следил за каждым шагом Помпея и Лукулла: жизнь обоих на войне и жизнь их жен и родных были известны ему до мельчайших подробностей.
«Богатеет, — думал он о Лукулле, — а его любимая Клавдия не скучает по мужу, — испортилась. Азийские божества прибыли под ее кров с азийскими сокровищами: она стала жадной, глупая голова закружилась от удовольствий… Частые пиры в ее доме вызывают порицание строгих патрициев. Разве не принимает она у себя развратного претора Цетега и Прецию? Разве не делает им драгоценных подарков в придачу к тем, которые шлет им Лукулл из Азии?.. Ха-ха-ха! Любимец Суллы умеет держать слово! Он оплачивает былые ласки былой своей любовницы и услуги ее любовника!»
Встал, швырнул эпистолы на стол и зашагал по таблинуму.
— Слава в веках, могущество!.. Я должен добиться первенства в республике, хотя бы пришлось истратить на подкуп все мои сестерции!..
Входили рабы и возвещали: дожидается брадобрей, баня истоплена, матрона одевается, скоро начнут собираться гости…
В атриуме собирались сенаторы и ближайшие сотрудники Суллы: напыщенный Хризогон, свирепо-мрачный Катилина, надменный Цетег и еще несколько мужей.
Беседовали о восстании рабов.
— Подумать только, до какого стыда мы дожили! — восклицал Цетег, разводя руками. — Подлый гладиатор побеждает уже второй год римские легионы! Если бы Помпей и Лукулл находились в Италии — разбойник давно уже был бы распят!
Зависть сжала сердце Красса, на лице выступила краска оскорбленного самолюбия.
— Ты забываешь, Публий, — негодующим голосом прервал Катилина, — что такой полководец есть: он разобьет полчища варваров и восстановит спокойствие в Риме. Я говорю о досточтимом Марке Крассе, нашем дорогом амфитрионе… Кому неизвестно, что он помог нашему императору взять Рим?
