Справа шарахает взрыв разломанной канистры огнемета, пламя окутывает ветви и внезапно вся область вокруг взрыва дико дергается, отбрасывая горящий цилиндр в сторону.
— Нам нужно выбираться! — орет Пол, оглядываясь в поисках путей отхода. Насколько я могу видеть, таковых нет, мы в ловушке. Цельный купол из ветвей, лиан и листвы, примерно шестидесяти метров в диаметре. Вокруг стоит сплошная масса растительности, медленно подползающая все ближе и ближе, заставляя нас отступать спиной к спине в круг. Бойцы начинают палить по приближающимся лианам из лазганов, выстригая усики лучами сжатого света. Но на каждый сожженный, кажется, еще один змеится вперед, вся пещера начинает сжиматься вокруг нас. Что-то пролетает рядом с моим лицом, и я слышу, как вскрикивает Варник, зазубренный лист перерезал ему горло. Его кровь окатывает меня, и еще больше ужасных щупалец устремляется к нему. Я отхожу от него и ощущаю, как кто-то врезается мне в спину, явно пытающийся избежать чего-то другого. Глянув через плечо, я вижу, что это Полковник, сжав зубы, он взмахами силового меча крошит атакующие усики. Внезапно мне отчаянно хочется убежать, меня переполняет чувство, что нас поймали, словно мух в паутину.
Кто-то еще толкает меня в локоть, и я вижу Хопкинса, широко раскрытыми глазами он пялится в покрытую листвой гробницу.
— Ублюдок, предатель! — выплевываю я, мой страх внезапно превратился в гнев.
Я вытаскиваю лазпистолет и приставляю к его голове, заставляя того опуститься на колени.
— Ты знал, что здесь происходит! Ты привел нас в ловушку! Ты был приманкой, так? Прежде чем меня возьмут, я грохну тебя!
Он издает вопль и падает, сворачивается калачиком на земле. Я слышу, как он рыдает.
— Не убивай меня, — умоляет он, — не убивай меня, я ничего не знал. Пожалуйста, не убивай меня, я не хочу умирать. Я не хочу умирать!
Этот явный ужас говорит о том, что он не врет, что его не оставляли на заставе, чтобы заманить нас сюда. Он будет таким же трупом, как и все остальные, так что нет смысла расстреливать его.
Когда живая пещера становится еще меньше, где-то десяти, возможно двенадцати метро в ширину, я вижу все больше и больше пойманных бедолаг. Некоторые мертвы, это явно видно по их впалым лицам и пустым глазам. Некоторые еще живы, их рты открываются и закрываются в бессловесной просьбе, их глаза полны ужаса, они смотрят на меня, умоляя сделать хоть что-то, но я столь же беспомощен, как и они.
— Там капитан! — я слышу крик Хопкинса, и смотрю, куда он показывает. Всего в паре метров от нас стоит мужчина в офицерской шинели, такого же цвета, как жилет Хопкинса, в его коричневых глазах светится интеллект. Его кожа почти сияет здоровьем, представляя собой поразительный контраст по сравнению с изнуренными лицами других пойманных растениями. Я шагаю в его сторону, но внезапно воздух наполняется густым туманом, какое-то облако забивает мой рот и нос. Это похоже на густой дым ладана, используемый Экклезиархией, меня практически тошнит. Я вижу коричневые очертания в листве вокруг меня, овалы по размерам больше моей головы, и сразу же опознаю в них те стручки, что мы нашли на заставе. Я чувствую, словно мою голову набили ватными бинтами, и со всей этой ерундой засоряющей мое горло, я не могу упорядоченно думать. И после этого я слышу голос, почти как у себя в голове.
— Не сражайтесь с этим, — вешает странно мелодичный голос, — бог-растение сделает вас бессмертными. Примите бога-растение, и оно отблагодарит вас. Примите его, как я принял. Ощутите его божественную красоту, станьте частью великого дара бога-растения.
Я смутно осознаю, что вокруг меня многие из бойцов прекратили сопротивляться и с восторгом смотрят на вьющуюся в их сторону листву. Воздух приобретает пурпурный оттенок, словно слегка блестящая дымка заволакивает мой взор. Мои конечности налились свинцом, и я тяжело борюсь, чтобы не выпустить из рук лазпистолет.
— Нет смысла сопротивляться, — успокаивающе продолжает голос, — больно не будет, бог-растение следит за вашими нуждами. Оно будет поддерживать вас, так же, как и вы его. Отдайтесь богу-растению, и оно отдастся вам в свою очередь.
