Ни с Ниной, ни с Ванькой Гора видеться не мог. А со Стеллой мог. Она оказалась наиболее нейтральной. Или наиболее нелюбимой?.. Но ведь она сама выбрала эту должность.
Первое, что Гора всегда делал, тапочки надевал. «Труд уборщиц» он уважал, потому что в жизни не брался ни за веник, ни за тряпку. Но теперь, естественно, его тапочек не было.
— Да проходи так!
Он потоптался на коврике, то ли вытирая подошвы, то ли борясь с неловкостью. Пошёл. Так в лёгкой обуви ходят по мокротени: не своими шагами, выше, чем нужно, поднимая ноги.
А ведь по-настоящему это была его квартира!
— Ну так… Я начну?
Инструмент лежал в низеньком шкафчике под мойкой. И только Гора открыл этот шкаф, сразу стал уверенней — с родными вещами в руках. Хотя вещи те не больно хорошо его слушались. Он закурил. Дым пошёл по квартире. Говорят, курение вредно не только для курильщиков, но и для всех, кто рядом, и для картин, обоев, ковров — для всего на свете.
Однако бывают, как видно, случаи, когда курение полезно.
Прислонясь к сломанной двери, она смотрела, как Гора возится с форткой, то и дело выдыхая дым на улицу. А ветер обратно его!
И многое вспоминалось Стелле под этот дым. И часто такое далёкое, чего будто и не было никогда.
Со вкусом Гора завинтил починенный кран, усмехнулся:
— Ну? Могу быть свободен?
«Не уходи!» — подумала Стелла. А он и сам не хотел. В большой комнате остановился перед Ваниным столиком. Там всё лежало, как он бросил: учебник, тетрадка по-русскому, ручка. Последнее предложение было: «Стода пробудились на мягких лугах». Ванька из каких-то там своих особых соображений написал: «стода».
Гора даже взял ручку, повисел ею над словом и отложил:
— Придёт — скажи ему…
Переглянулись. Забыв свои обиды, Стелла подошла к нему.
Дальше пошли уже вместе — «на экскурсию» по квартире. И Гора чуть было не открыл дверь, которая вела в «родительскую». Опять рука его повисла:
— Там ничего не надо?
Стелла ему не ответила. А какой был смысл отвечать на вопросы для отвода глаз. И он тоже понял её. Висячую, неприкаянную свою руку положил ей на плечо:
— Чаю дашь?
Она ушла в кухню, и не знала, что Гора делал там, о чём думал. А после он сам вошёл, сел к столу на обычное место.
— Ну, как вы тут?
Она коротко пожала плечами: «А как ты там?» Посмотрели друг на друга, усмехнулись. Опять она почувствовала себя насторожённой враждующей стороной… державой.
Однако гостеприимство при этом страдать не должно. Не спрашивая, Стелла сделала несколько бутербродиков — Гора любил подзакусить во всякое время суток. Да и, между прочим, был как раз обед… Вот он почему так легко с работы ушёл!
— Стрелка! Прости, что я навязчив… Это всё не мама устроила?
Нину он никогда не называл для Стеллы мамой. А теперь словно специально хотел подчеркнуть особое положение, в котором они все оказались. Сделалось ей как-то не по себе. Она покраснела, ответила преднамеренно резко:
— Нет, это не мама. Это Ваня и я!
— Ваня? — Он покачал головой.
Стелла опять ответила ему, словно выстрелила из пистолета. И опять в самую десятку:
— А что ж, по-твоему, родители мне одной нужны?
И теперь, наконец, она его подстрелила. Гора сидел молча, как бы глядя в окно, где по слякоти ползали автомобили.
Стелле сделалось неловко, как всегда бывает неловко приличному человеку, если он оказывается совершенно прав. Чуть не начала извиняться! Но Гора заговорил сам:
— Я не знаю, Стрелка, что тебе ответить…
Нет. Слышно было, что он знает, что это лишь для разгона. И Стелла насторожилась.
— Однако я, Стрелочка, уверен, что родители у вас с Ваней будут. Только не оба сразу. Не оба одновременно. Ты понимаешь меня?
Она отчуждённо пожала плечами.
— Но ты веришь мне?
Она ответила:
— Нет!
