Звук открывшейся двери заставил Гила остановиться.
— Где, черт возьми, тебя…
— Ой-ой, — произнес де Вриз, входя. И с напускным осуждением погрозил Гилу пальцем. — Не стоит браниться в этих священных стенах.
— Простите, но я ждал не вас.
— Это видно.
Де Вриз принялся рыться в груде книг на полу. Открывал каждый том, перелистывал.
— Все в порядке? — спросил Гил.
Он не видел большого патрона с первого дня своего пребывания в музее. Тогда тот выглядел весьма импозантно. Однако в отрыве от богато декорированной обстановки своего офиса де Вриз ощутимо утратил часть блеска.
— Окажите мне любезность, — произнес он, показывая на старый дубовый стол переводчицы. — Загляните в верхний правый ящик и посмотрите, нет ли там желтой учетной карточки. Три на пять. Со всеми добавочными телефонными номерами…
Гил заглянул в верхний ящик. Там лежала желтая карточка, пара белых хлопковых перчаток и еще кое-что. Очень маленький и словно бы весь лоснящийся револьвер.
— О, оружие. Не беспокойтесь, — с улыбкой произнес де Вриз. — Она не обратит его против вас, пока вы ее не достанете.
Гил уставился на него.
— Эй, я ведь пошутил, — продолжил де Вриз, все так же улыбаясь.
Гил кивнул, задвинул ящик и отошел от стола.
— Послушайте, это Израиль.
— И что, многие ваши переводчики носят оружие? — спросил Гил.
Де Вриз тут же признался, что это не обычная практика, но добавил, что ситуация, в какую попала Сабби, заставила ее принять вполне понятные меры.
— Это не пахло обычным убийством, — сказал он. — Человек, которого она отправила в иной мир, был одним из тех, кто ее изнасиловал. Остальные пока на свободе. Кто знает, может, ей до сих пор грозит опасность… по прошествии всех этих лет. Тут оружие вовсе не лишняя вещь. Иметь его под рукой весьма разумно.
«Она кого-то убила!»
Де Вриз продолжал:
— Если бы военное подразделение Алеф не отвернулось от нее, то она бы…
— Ее выставили из армии? — спросил Гил.
— Нет, Алеф — специальное полицейское ведомство, цвет борцов с терроризмом. Оно начиналось с Ямам, однако позднее отпочковалось и стало независимым подразделением, подотчетным только себе. Сабби была там одной из лучших.
Она прошла тренинг в женских пограничных отрядах, пояснил дальше де Вриз. Отличный снайпер и блестящий стратег. Ее умения и склонности, имевшие «антитеррористическую направленность», были признаны всеми. После первого пограничного рейда Сабби Ямам предложил ей службу в Алефе — особом элитном экспериментальном отряде спецназа.
— Это был первый в своем роде женский отряд спецназа, отсюда и название,[1] — продолжал объяснять де Вриз. — Когда Алеф порвал с Ямам, Сабби предпочла остаться в отряде. Если в ней и есть что, так это преданность делу.
Де Вриз вернулся к просмотру книг, но умолкнуть не торопился:
— Этого никогда не понять, однако после ее ареста ведомство Алеф круто переменило свое отношение к ней. На суде ни один из друзей-офицеров Сабби не дал показаний в ее защиту. Напротив, они даже заявили, что она принялась преследовать и других…
— Других? Она убила еще кого-то?
— На самом деле вам следует обсудить это с ней, знаете ли, — заключил де Вриз и шагнул к двери.
— Минутку, — перебил его Гил. — Я же не могу мимоходом ей бросить: «О, кстати, я слышал, что вас обвиняли в убийстве».
— Вы перегибаете палку, — сказал де Вриз. Он добился своего и теперь выразительно посмотрел в глаза Гила. — Послушайте, — продолжил он, — ее судили и даже признали виновной, это правда, но дело было прекращено в рамках сложной реабилитационной программы. Она уехала в Англию, поступила в университет и постепенно изменила всю свою жизнь. Теперь ее любовь — древности, она с головой ушла в переводы, которые сделались для нее всем. И если она временами бывает вспыльчивой, то, думаю, это ей можно простить.
— Как она снова попала в Израиль?
— Ладлоу встретил ее в лондонском университете, где занимался исследовательской работой и читал лекции. Точнее, его с ней свел некий Сарками, один из наших внештатных художников по металлу…
Гил встрепенулся, услышав уже знакомое ему имя. Де Вриз это заметил, но и тут не умолк.
