…После трехдневной передышки раджпуты устремились дальше к заветной цели. Передвигаясь по дорогам ночью безо всякого освещения и отдыхая днем, армия подошла к Пешавару ранним утром, но не стала распределяться как обычно, вокруг городских стен, а укрылись в близлежащих горах. Тохар Гати приказал командирам вести наблюдение, дабы не случилось «сюрпризов», как в прошлый раз, а рядовым воинам отдыхать и молиться перед боем.
И здесь за мощными стенами города виднелись перестроенные в мечети индуистские храмы. На верху каждого храма водрузили по минарету. А на центральном — рядом с дворцом бывшего махараджи, виднелось четыре минарета — отвечающие каждой части света.
«Скорее всего, повторится тоже — самое, что и в промежуточной крепости. — Размышлял Тохар. — На этот раз не только дети, но и все взрослые будут живыми щитами для мамлюков… применить всё ту же неизменную тактику? Или найти новое решение? Попробую поговорить с перешедшими на нашу сторону рабами».
— Построить новых воинов! — приказал он помощнику.
Вскоре всю тысячу воинов — бывших «сынов» Магомета, выстроили шеренгами по пятьдесят человек на горной площадке. Тохар внимательно оглядел их и приказал:
— Вам надлежит войти в крепость через боковые ворота и заявить о том, что Айбак прислал вас на подмогу. Задание понятно?
— Понятно. — Ответил за них командир.
— Ты умеешь писать? — снова спросил его Тохар.
— Умею…
— Вот пергамент. Пиши приказ от имени Айбака — для большей убедительности. Пиши так, чтобы тебе поверили.
Мамлюк начертал короткий текст и подал Тохару. — Военачальник пробежал глазами арабскую вязь и сличил подпись. Та получилась похожей, но под приказом не хватало печати Айбака.
— Печать изготовим, — сказал военачальник. — Надеюсь, ты помнишь, как она выглядела?
— Помню.
— Сейчас же позвать ко мне местного умельца!
Помощник полководца тотчас отправился исполнять поручение.
… Прибывший по первому зову ремесленник возился недолго. Со слов мамлюкского командира нарисовал эскиз, приготовил на его основе глиняную форму, высушил её на солнце, затем заполнил специальной массой, состав которой был известен только ему, и поставил массу в печь. Через час печать была готова. Тохар схватился за неё, но обжег пальцы — ему не терпелось воспользоваться ею. Пришлось немного выждать, пока та не остынет, затем обмакнуть её в красную краску — под цвет крови и приложить к пергаменту.
— Получилось! — воскликнул командир мамлюков.
— Теперь вам точно поверят, — констатировал факт воодушевленный воплощенной в жизнь идеей Тохар. — Возвращаемся в лагерь…
К вечеру мамлюки, подвязанные одинаковыми ярко-зелеными кушаками, предусмотрительно купленными Тохаром на рынке, обошел крепость, и их командир постучался в боковые ворота.
Смотровое окошко открылось. В него высунулся дежурный воин. Старший подразделения подал ему пергамент…
Раджпутские мамлюки по приказу командира уселись на землю и терпеливо ждали, всем видом показывая «дружелюбные» намерения.
Через некоторое время ворота распахнулись и бывших сынов Магомета пропустили внутрь…
Разведка Тохара следила за происходящим из-за скал и доложила обо всем военачальнику.
Тот удовлетворенно ухмыльнулся. «Пока всё идет, как надо…».
… Стемнело. Тохар приказал начать окружение крепости и равномерно распределить орудия со всех сторон. К главным воротам распорядился подтянуть самое малое орудие. Его было вполне достаточно, чтобы разбить парой залпов старое потрескавшееся дерево.
К утру раджпуты сомкнули кольцо и подготовились к бою. Тохар подал знак. Орудийщики дали залп по воротам. Услышав условный выстрел, тысяча мамлюков, пропущенных в крепость под видом подмоги, принялись безжалостно кромсать своих кочевых соплеменников. Они уже считали их кровными врагами и, воспользовавшись замешательством, неожиданно положили много народу. Друг друга они отличали по цвету кушаков.
На близлежащих к крепостной стене и улицах царила неразбериха. Преданные Мухаммеду Гури и его брату мамлюки не сразу поняли, что произошло и что им невольно приходится отбиваться от «своих» внутри и от «чужих» снаружи. Мирное население попряталось, кто куда смог, и молилось…
