— С радостью отвечу на них. — Старейшина низко поклонился полководцу.
…Тохар Гати дождался своих верных, проверенных в боях помощников и кратко произнес:
— Раджпуты, мы не можем позволить убить детей — продолжение рода наших братьев, ибо нам перестанут верить и помогать. Нам следует действовать иначе. Вот мои соображения: Для начала расчистим от каменного завала потайной проход, ведущий в центр. — Тохар показал точку на примитивной карте. — Старейшина покажет место, — и кивнул в сторону старика. — Далее, с восходом солнца, раджпуты проберутся в крепость через уже расчищенный проход, обложат порохом, взорвут каменную кладку двери и проникнут в мечеть. Кстати, мамлюкам, да и остальным воинам — магометанам запрещено применять оружие в мечетях. Этим запретом и воспользуемся… Тех, кто всё же попытается оказать сопротивление, уничтожить. Остальных…, не забудьте взять с собой металлический рупор, что придумал наш махараджа. Попытайтесь призвать остальных на нашу сторону, как мы делали всегда.
— А дети, командир? — напомнил старейшина, — что будет с детьми?
— Раджпуты — стрелки меткие. — Уклонился от прямого ответа Тохар. — Будут действовать по обстановке. Иного варианта не вижу. Да…, второй взрыв послужит началом нашего наступления «из вне». Вот и весь мой план.
— Стрелки будут целиться мамлюкам в глаза, — добавил один из командиров, — ибо их так и не научили защищать лица доспехами. Как воевали, так и воюют в тюрбанах. Надо стрелять так, чтобы сражать тупых рабов, приставленных к детям, наповал.
На этом и порешили.
…К утру крепость успели окружить орудиями, а несколько ган, состоящих их добровольцев и «перекрещенных» мамлюков разобрали каменные завалы и проникли в проход. Удача сопутствовала. Проход был присыпан землей лишь слегка. Единственное, что мешало, многочисленные змеиные логовища в начале лаза. Пришлось расходовать на них часть стрел.
Добровольцы в полном молчании, общаясь меж собой только жестами, дошли под землей до заложенной каменной кладкой двери, ведущей в мечеть, подперли её мешком со смесью, приготовленной по рецепту Мукеша, протянули к мешку длинную промасленную веревку и подожгли её конец, предварительно отойдя назад на приличное расстояние и заткнув уши. Через пару минут раздался взрыв. Хлипкая кладка, как оказалось, сложенная из необожжённого кирпича вперемешку с глиной, обвалилась, и воины быстро проникли внутрь помещения. На коврах, сбившись в кучку, действительно сидели перепуганные дети. Их охранял десяток мамлюков, которых раджпуты перестреляли и порубили так быстро, что они, оглушенные неожиданным взрывом, так ничего не успели понять. Раджпуты воспользовались минутным замешательством — выпроводили детей через новообразовавшийся проход обратно к деревне, а сами принялись уничтожать противника «в тылу».
В это же время стены крепости обстреляли из орудий. Мамлюки не понимали, от кого отбиваться в первую очередь, то ли от проникших с тыла, к которым подоспела еще подмога, то ли оборонять стены крепости. В конце концов, они разделились на две части, но этот маневр их не спас.
В образовавшиеся стенные бреши стреляли раджпутские снайперы под прикрытием двойного ряда щитов, поддерживаемых воинами, не давая возможности неприятелю не то, что выстрелить, даже высунуться из-за стены наружу. Тохар отдал приказ не переставать осыпать крепость ядрами.
Через час непрерывного обстрела полководец отдал распоряжение прекратить обстрел — не хотел расходовать лишние ядра, которые пригодятся при штурме крепости Пешавар. Теперь конный отряд арбалетчиков рванулся в крепость. Но воевать дальше уже было не с кем. Те, кто проник в неё через лаз, уничтожили мамлюков с тыла. Ни одного живого воина-противника там уже не было. Кто погиб от разрыва ядер, кто вспорол себе живот — отправился на небеса к Аллаху.
Но праздновать победу было еще рано. Основная цель — Пешавар (Пурушапура), город великолепных цветов и зерна, что еще находился под управлением Гуридов.
Как доложила разведка, Мехмет — брат Мухаммеда, явно не желал расставаться с городом. Его тщательно подготовили к осаде — в избытке запаслись едой, отобранной у жителей соседних поселений. Самих же жителей загнали в город и не выпускали за его пределы.
