И вдруг, как если бы навели резкость, она поняла: Адам ранен. Черное пятно на рубашке — кровь; материя порвана. Александра оперлась ладонями о ковер, стараясь встать на ноги. У нее закружилась голова, и она застыла в оцепенении. На деревянном столике бутылка и один стакан. Она зашарила рукой по ковру, ища точку опоры. Пальцы что-то нащупали; опустив голову, она увидела пистолет. Пистолет она узнала; он принадлежал Адаму. Почему он здесь валяется?
Александра Барнард с трудом встала на ноги.
— Сильвия, — проговорила она.
Толстуха горничная продолжала вопить.
— Сильвия!
Внезапно наступила тишина. Какое блаженство! Сильвия стояла на пороге, прижав ладони ко рту и не сводя взгляда с пистолета.
Пошатываясь, Александра осторожно шагнула вперед, но тут же остановилась. Адам мертв! Вот почему он в крови и вот почему лежит в такой странной позе… Но как, почему? Она что, до сих пор не проснулась?
— За что? — спросила Сильвия, которая вот-вот готова была сорваться в истерику.
Александра недоуменно посмотрела на нее.
— За что вы его убили?
Патологоанатом и два санитара осторожно поместили труп в черный мешок и застегнули «молнию». Гриссел присел на каменный бордюр, огораживающий пальму. Вуси Ндабени говорил по мобильному телефону с начальником участка:
— Мне понадобится не меньше четырех сотрудников, им придется побегать… да, понимаю, но потерпевшая — американская туристка… Да, мы совершенно уверены… Знаю… Знаю. Нет, пока больше ничего… Спасибо, буду ждать.
Поговорив, Вуси подошел к Бенни:
— Начальник участка говорит, что какой-то профсоюз организовал марш протеста к зданию парламента, и поэтому он может прислать нам в помощь только двоих.
— Эти чертовы профсоюзы только и делают, что организуют марши протеста. — Гриссел встал. — Пожалуй, пока снимки не готовы, я тоже помогу обследовать улицы. — Он просто не мог усидеть на месте.
— Спасибо, Бенни. Кофе хочешь?
— Собираешься кого-нибудь сгонять?
— Кофейня за углом. Я быстро.
— Я сам схожу.
В дежурной части участка «Каледон-сквер» толпились жалобщики, жертвы, свидетели и их спутники. Каждый стремился рассказать о том, как его обидели ночью. То и дело звонил телефон, перекрывая монотонный гул голосов. Женщина-сержант, вымотанная после девятичасовой смены, отвернулась от очередного нахмуренного лица за стойкой и схватила трубку.
— Участок «Каледон-сквер», сержант Тандуксоло Ньяти. Чем я могу вам помочь?
Женский голос едва слышно что-то прошептал.
— Мадам, говорите громче, я вас не слышу!
— Я хочу заявить…
— О чем, мадам?
— Та девушка…
— Да, я вас слушаю…
— Сегодня утром, часов в шесть, на Сигнальной горе девушка попросила меня вызвать полицию. Она сказала, что ее хотят убить.
— Секундочку. — Сержант придвинула к себе чистый бланк и вынула из нагрудного кармана ручку. — Назовите, пожалуйста, ваши имя и фамилию.
— Да я ведь только передаю…
— Знаю, мадам, но мне нужна ваша фамилия.
Тишина.
— Я вас слушаю!
— Меня зовут Сибил Граветт.
— Где вы живете?
— Не понимаю, зачем вам мой адрес. Девушка подбежала ко мне на Сигнальной горе. Я выгуливала там собаку.
Сержант с трудом удержалась от досадливого вздоха.
— Что же произошло, мадам?
— Она подбежала ко мне и попросила позвонить в полицию. Сказала, что ее хотят убить. А потом она снова убежала.
— И ее действительно кто-то преследовал?
— Да. Через несколько минут они пробежали мимо меня.
— «Они»? Сколько их было, мадам?
— Я не считала, но, по-моему, человек пять или шесть.
— Как они выглядели?
— Среди них были… и белые, и чернокожие. Все довольно молодые… Я забеспокоилась. Они так быстро и так целенаправленно бежали…
Она проснулась, как от толчка, услышав чей-то крик. Кричат на нее! Испугавшись, она попробовала встать, но ноги ее не слушались, и она упала, ударившись плечом о стену.
— Ах ты, наркоманка проклятая! — Мужчина по ту сторону живой изгороди воинственно подбоченился. Голос она узнала. Тот же самый голос раньше велел ее преследователю убираться с его участка.
— Прошу вас! — взмолилась она и встала.
— Вон с моего участка! — Мужчина ткнул пальцем в калитку. — Как сговорились… Надо же — решила отоспаться у меня в кустах!
