Немец и немка незаметно исчезли, канадки же с азартом наблюдали за нашим матчем, издавая крики восторга и аплодируя. Затем сочинительница по имени Джон села с сигаретой за свой столик и, по-видимому, написала так: «План инспектора Браунинга внезапно нарушили объявившиеся во дворике гостиницы славяне — не то хорваты, не то чехи. Они мигом затеяли в бассейне бурный матч в водное поло, отвлекли внимание инспектора, и он не заметил, как Гензерих и его куколка куда-то исчезли…»
После матча мы пили отличное холодное пиво «Стелла», солнце быстро покидало дворик гостиницы, вода бассейна, претерпевшая спортивную бурю, вновь стала мирной и голубой. Я чувствовал, что мой крымский загар, полученный еще в июле, хорошенько обновился за этот вечер. Коже было приятно. Мы отправились ужинать в «Виндсор», но сразу после ужина вернулись в «Савой». Закийя Азиз Галал так до сих пор и не соизволила появиться, и мы прошли опять в патио. Сумерки уже сгустились, и патио представляло собой очаровательное зрелище. Внутри бассейна горели фонари, освещая воду таинственным и заманчивым светом. На столиках тоже появились фонарики; мы сели и заказали бутылку виски и ведерко льда, которые нам тотчас принесли. Мне сделалось грустно, захотелось, чтобы если не Закийя, то какая-нибудь из женщин, деливших со мной время, оказалась сейчас рядом среди этого блаженства и уюта. В который раз я сходил к портье и в который раз он уверил меня, что как только мисс Галал объявится, он тотчас же сообщит мне. Когда я вернулся в патио, за нашим столиком уже сидели канадки — Энджи и Джоанн, именно так, а не Джон, как послышалось плохо улавливающему звуковые нюансы английского языка Николке. Канадки принесли с собой надувную резиновую копию нильского крокодила и Николка старательно наполнял его своим русским дыханием. Когда крокодил достаточно наполнился русским духом, его пустили плавать в бассейн. Под влиянием виски стало веселее на душе, грусть развеялась, и мне стало безразлично, кто со мною рядом — Закийя или эти красивая Энджи и некрасивая Джоанн. Я затеял игру в жертвоприношение. Мы схватили девушек, раздели до купальников, связали полотенцами, которые здесь любезно предоставлялись напрокат всего за один египетский фунт, и принялись совершать ритуальные приготовления. Сидение пластмассового кресла отлично заменяло собой гулкий африканский барабан. Я принялся колотить в него и приплясывать, наша игра привлекла внимание присутствующих в патио, из-за столиков стали доноситься одобрительные возгласы и смех, а когда мы подтащили связанных девушек к бассейну, кишащему крокодилом, двое молодых немцев в одних плавках стали приплясывать вокруг нас, другие же по моему примеру схватили пластмассовые кресла и принялись выстукивать мой ритм. Игра настолько сделалась похожей на реальное жертвоприношение, что в смеющихся глазах канадок то и дело можно было заметить страх. Наконец, развязав руки Энджи, мы сбросили ее прямо на подплывшего крокодила. В ту же минуту среди немцев нашелся герой, который без страха кинулся в воду и вступил в схватку с крокодилом. Другие тоже попрыгали в воду спасать девушку. На этом игра закончилась. Через несколько минут, весело смеясь, мы вновь уже сидели за нашим столиком, обтирались полотенцами и попивали виски. Скучно было только Мухину, который совершенно не знал английского и только делал вид, что он понимает, как это все весело и знаменито.
Не помню, как разговор коснулся сочинительства, и я спросил, что такое пишет Джоанн. Она, нисколько не смущаясь, предложила мне пойти с ней и послушать написанное. Мы отправились к ней в номер. Нечего сказать, номер был респектабельный, там даже стояли какие-то невысокие статуи, изображающие рабов с опахалами в руках. На стене висел огромный папирус под стеклом — Тутанхамон перед судом Осириса. Я расположился в кресле, а Джоанн взяла рукопись и, усевшись на кровати, принялась читать. Поначалу шли описания египетских пейзажей, затем там появились две англичанки-путешественницы, стало ясно, что это девятнадцатый век. Обе англичанки влюбились в молодого египтянина, который сопровождает их, проводит внутрь пирамид, знакомит с какой-то таинственной огромной жабой, в которой живет душа древнего египетского мага Нефресиса… Поначалу я хорошо понимал то, что она мне читала, а когда почувствовал, что напрягаюсь, подошел к Джоанн сзади и стал снимать с нее тенниску.
