«Я хочу большой ковер на стену», – заявила она ему, смеясь, после рождения второй дочери. И он приволок ковер. Она села на стул и заплакала, когда он гордо развернул перед ней что-то потертое и выцветшее от времени. Ей не нужен был девятнадцатый век, она хотела пушистый и яркий, пусть даже синтетический. Никаких объяснений она слушать не стала и закрыла за собой дверь в спальню. И он больше ни разу не вошел туда. Так и остался жить в своем кабинете. Сначала ей казалось, что пахнет разводом, она засуетилась, несколько раз пыталась проникнуть к нему ночью. Но дверь была заперта на ключ.
Потом ей стало скучно без мужчины, тело как-то заскучало, не сердце. И тогда появился у нее второй муж. Он жил за две остановки от их дома, она ездила к нему каждый день на троллейбусе, хозяйничала в квартире, получала свою порцию ласки, грызла с ним вместе семечки, глядя в телевизор, потом спохватывалась и бежала к себе, как была, в домашнем халате под плащом. Ее настоящий дом был именно там. Но дочери обещали много хлопот, требующих денег, а у ее второго мужа их не было.
Да и квартирка была однокомнатная. Ну ничего. Дочери взрослели, скоро, очень скоро она освободится и переедет сюда насовсем…
У Галины была собственная мораль, не коммунистическая. Однако общественное мнение она высоко ценила и старалась не оскорблять. То, что муж завел роман, нисколько не смутило ее. Наоборот, она даже удивилась, что он раньше этого не сделал. Честно говоря, и мужиком-то его давно не считала… А значит… Наверно – последний гормональный всплеск. Но хотелось бы знать – насколько это серьезно и какие у ее Ромео планы на будущее.
Галина отправилась в ближайшую прачечную, постучала в кабинет заведующей и рассказала ей душещипательную историю про несуществующего сына, чужую простыню и свои подозрения. Та порылась в своих книгах, куда-то позвонила и записала для нее на листочке адрес прачечной, выдававшей такие номера. Там Галина повторила свою историю и быстро выяснила адрес таинственной незнакомки. Подняв на ноги институтских подружек, через два дня она знала о Регине все.
И все, что она знала, было неприятно. Во-первых, молодуха оказалась старой девой. Значит, захочет непременно замуж. Во-вторых, говорили, что она последнее время не ходит, а порхает по коридорам института. Значит, влюблена. Нет, ребятки, так дело не пойдет…
Он вернулся из Италии и позвонил из квартиры Николая.
– Сирени ложатся в полотна великих и малых несчастно и скоро.
Венеция катится в лодках, и плещутся ало плащи матадоров…
Бросай все! Я жду тебя!
– Но еще только обед. – Она так и села на стул, услышав родной голос в трубке.
– Скорее, скорее! – шутливо кричал он. – Даю тебе отгул на полдня, я ведь твой начальник.
Это был самый упоительный день в их жизни. Между занятиями любовью он взахлеб рассказывал ей об Италии, показывал привезенные книги и картину, где на ослепительно белом фоне расплывались таинственные сиреневые пятна.
– Закрой глаза, – жарко шептал он, – что ты теперь видишь?
– Это как парусник. – Из сиреневого пятна на нее выплывали паруса, реи, азарт капитана… – Совсем как у Джойса, помнишь, ты мне переводил?
– Только ты могла увидеть. Знаешь, я в следующий раз возьму тебя с собой в Италию как специалиста по промышленному проектированию, по обмену опытом. Мы с тобой попробуем пробраться в Венецию, я еще никогда не видел ее. Представляешь, город в воде, город влюбленных, повсюду плеск волн…
Он целовал ее и говорил:
– Лапушка моя, ты самая умная женщина на свете… и самая красивая…
И они снова падали под ударами колокола огромной, как этот мир, любви.
Когда он вернулся домой с чемоданами, в кабинет постучали. Он вышел, в темном коридоре стояла Галя.
– Нужно поговорить, – сказала она и отправилась на кухню, на нейтральную территорию.
– Ты знаешь хотя бы, что твоя Морозова еврейка?
Он резко встал, опрокинув стул, повернулся к двери.
– Я подаю на развод, – сказал он. – Завтра же.
– Как бы не так, – тихо сказала она ему вслед, но он уже не слышал этого.
На следующий день Регина пришла на работу, пылая его вчерашними поцелуями. Она опоздала, и все в отделе смотрели на нее как-то странно. Молодые ребята, вчерашние студенты, поглядывали и цокали языком. Ей это не понравилось. Она решила пресечь это немедленно. Встала из-за стола, но тут дверь открылась, и секретарь директора пригласила ее на ковер.
