С отчетливым стуком упали на пол ее бальные туфельки.
– Владечка, иди ко мне, – позвала Ольга. – Я так счастлива сегодня… Ах, как бы я хотела быть адмиральшей!
– Ты и будешь ею, – отвечал Коковцев. – Но все-таки ответь: почему до сих пор ты не стала матерью?
– Боже мой! Ну откуда я что знаю, Владечка? Если тебя это так тревожит, спроси у моей мамы…
Минные офицерские классы поддерживали тогда научные связи с университетом. Коковцев не раз выезжал в столицу для консультаций с профессурой. Воротниковы, кажется, не совсем-то понимали его устремления. Им было бы, наверное, приятнее видеть зятя делающим карьеру под «шпицем», а не бегающим вприпрыжку на уроки, зажимая под локтем студенческие учебники. Диссертацию его опубликовали в «Известиях Минных офицерских классов», и Коковцев не находил себе места от счастья… Ну, скажите, какая дубина не дрогнет, увидев свое имя, свой труд в печати? Лейтенант шагал по Грейговской улице Кронштадта, не в силах сдержать улыбки, и нес журнал в руке, уверенный, все прохожие смотрят на него – вот, видите, идет сам автор! После этой научной публикации Владимир Васильевич удостоился почетного диплома члена «Русского Физико-Химического Общества при СПб. Императорском Университете».
– Ну, вы у меня молодцом, – похвалил его Пилкин. – А теперь нам предстоит поработать напоказ. Как выяснилось, Россия не имеет специалистов по электричеству, кроме… офицеров Минных классов! Государь император в мае будет короноваться в Москве, а устройство пышной иллюминации поручается нам.
С бригадою матросов-гальванеров Коковцев спешно перебрался в первопрестольную. Он уже имел опыт электроосвещения казарм в Кронштадте, но теперь предстояло нечто грандиозное. Требовалось растянуть шестьдесят верст проводки и соединить три тысячи лампочек. Иностранные фирмы просили за иллюминацию Кремля миллион золотом – флот взялся за это дело из принципа: искусство ради искусства! В мировой практике еще не было подобных случаев, чтобы осветить такое гигантское сооружение, каковым являлся ансамбль Московского Кремля. Обычно цари при коронациях баловались «шкаликами» с фитилями, которые задувал на высоте ветер, а копоть от сальных плошек неудачно гримировала придворных красавиц. Коковцев не успел еще поставить генераторы, как архитекторы набросились на него с требованием: электромонтаж никак не должен испортить кремлевского силуэта. Возникла еще одна трудность – политическая: когда гальванеры с веселым гомоном разносили шнуры, опутывая Кремль электропаутиной проводки, царская фамилия испугалась – как бы эти шустрые ребята не взорвали их по всем правилам современной науки! Коковцев заявил жандармам, что не может работать спокойно, если под ногами путаются… посторонние. Колокольня Ивана Великого была выше любой корабельной мачты, а лесов вокруг храмов архитекторы возводить не разрешали. Матросы поневоле сделались альпинистами. С земли было страшно видеть, как, обвязавшись ниточками веревок, они букашками переползают через округлость храмового купола, тянут за собой арматуру. Но тысячи лампочек имели последовательное включение в сеть, отчего неисправность хоть одной лампочки гасила сразу всю иллюминацию… Матросы спустились с Ивана Великого:
– Мы свое дело сделали. Хотите проверить – пожалуйста!
* * *
Конечно, если бы Коковцев смолоду не побегал по реям и вантам, ставя паруса в штормах, вряд ли рискнул бы он забираться до самого креста Ивана Великого! На высоте он оценил подвиг матросов: купол храма покрывал скользкий иней, его обдувало свирепым, обжигающим ветром. Подтягиваясь на руках, лишенный всякой страховки, боясь смотреть на Москву, что лежала под ним как на ладони, Коковцев проверил работу матросов, выкинул вниз одну неисправную лампу, достал из кармана целую и вставил ее в общую сеть иллюминации…
Смотреть вниз – жутко! Скорее бы на землю.
Наградою ему был орден Станислава третьей степени.
* * *
Только теперь, став российским кавалером, лейтенант не стыдился носить и японский орден «Восходящего Солнца». Впрочем, не раз попадал в неловкое положение. Станислава приходилось объяснять иллюминацией Ивана Великого, а «Восходящее Солнце» – тушением пожара в трущобах Иокогамы, – не слишком-то романтично все это выглядело, но что поделаешь?
