Предложение выйти из опостылевшей камеры настолько обрадовало Василия, что он тут же забыл о мощности, о лампах и о том, что нужно задать инквизитору сотню важных вопросов.
* * *
Кабинет инквизитора Высшего совета выглядел весьма и весьма своеобразно. Высокие потолки, стрельчатые застекленные окна – и множество столов и полок с наваленными на них разнообразнейшими предметами. Были здесь стеклянные шары, мотки разноцветной металлической проволоки, колбы, реторты и даже, кажется, кошачьи шкурки. Собственно, то, что это шкурки, было очевидно, а других животных с подобной расцветкой Звягин не знал.
На самом широком столе – относительно свободном от хлама – лежал мобильный телефон Василия. Похоже, Пантелей Григорьевич изучал его перед тем, как пойти за узником.
– Итак, ваши координаты были весьма и весьма далеки от наших, – заявил хозяин кабинета, когда Василий скромно присел на краешек предложенного жесткого стула. – Что же привело вас сюда, молодой человек? Нужда? Преступление? Тяга к знаниям? Приговор суда? Говорите как на духу – только это вам поможет. Если я выясню, что вы лжете, вас выкинут на самую окраину мира, туда, где земля плавится под ногами, а каждый зеленый куст стремится вас догнать и пожрать.
Угрозы инквизитора выглядели какими-то детскими, но натолкнули Звягина на мысль вновь задать вопрос о времени, в котором он оказался.
– Какой сейчас год? Умоляю, скажите. Ведь я сам не знаю, как здесь очутился.
Пантелей Григорьевич опустился в свое кресло, с интересом взглянул на Василия и тихо сказал:
– А разве это имеет значение?
– Еще бы! Я хочу вернуться домой!
– Домой? – еще больше удивился инквизитор. – Значит, вы не беглец? Может быть, вас вышвырнули сюда недоброжелатели?
– Я сконструировал темпоральный преобразователь, – заявил Василий, постепенно осознавая, что инквизитора это нисколько не впечатлит. Тот прекрасно понимал, что перед ним путешественник во времени, и не испытывал по этому поводу восторга.
– Похвально, – без особой радости заявил Пантелей Григорьевич. – И что? Пустили его в ход, не разобравшись, как он будет работать?
– В теории все было ясно. На практике результаты оказались совершенно отличными от расчетных.
– Вот как? – усмехнулся инквизитор. – Но если теория расходится с практикой, значит, теория неверна. Не так ли?
– Конечно.
– И что говорит ваша теория? Или философия? Чем вы руководствовались?
– Математическими расчетами.
– О, как любопытно! – похоже, инквизитор действительно заинтересовался. – Давно мне не попадались прыгунцы из такой дальней дали. Может быть, у вас и компьютеры есть?
Слово «компьютеры» было произнесено Пантелеем Григорьевичем странно, по-деревенски и прозвучало как «кампутеры».
– Конечно, – Василий слегка удивился. – Именно компьютер и рассчитывал траекторию перемещения. То есть измененную мировую линию. Не вручную же вычислять?..
Инквизитор неожиданно расхохотался – тихо, но радостно.
– А отчего не вручную? У вас, наверное, и электричество получают с помощью огромных колес? Генераторов, да?
Звягин воззрился на Пантелея Григорьевича с удивлением.
– Да, пожалуй. Я не инженер-электрик, но, полагаю, генераторы представляют собой подобие огромных колес.
– И вся планета опутана сетью проводов? – продолжал веселиться неведомо чему инквизитор.
– Проводов хватает. А у вас электрического освещения нет?
– Повсеместно – нет. Наша цивилизация идет по пути совершенствования, мы уделяем больше внимания людям и их внутреннему миру, а не науке. Хотя все взаимосвязано, глупо это отрицать…
Похоже, тема была интересна инквизитору. Уговаривать его рассказать о развитии науки в этих краях не пришлось. Спустя пять минут Василий с удивлением узнал, что первые физики здесь не разрабатывали теорий, а опирались исключительно на результаты экспериментов. Если в прошлом Звягина работали алхимики, то здешних ученых можно было назвать алфизиками – они упорно соединяли проволочки, натирали кошачьими шкурками стеклянные шары, крутили магниты и катушки с проводами – и запоминали результаты действий, не всегда находя им нужное объяснение. Да, в конце концов были открыты и законы Ньютона (которые вывел вовсе не Ньютон), и уравнения Максвелла (которые не слишком широко использовались за ненадобностью) – но сама физика все же больше походила на магию. Потрешь шарик, соединишь пластины, ударишь молотом по наковальне – и загорится лампочка, сдвинутся детали хитроумного механизма, проскочит между контактами искра, от полумагического передатчика полетят к таким же полумагическим приемникам радиоволны…
