– Поэтому вы и верите в Бога? – спросил Василий. Собственно, сама должность Пантелея Григорьевича указывала на то, что он живет в теократическом обществе. – Из-за полноты мира и его совершенства?
– Верить или не верить в Бога – личное дело каждого, – ненавязчиво ответил инквизитор. – А вот то, что неправильный выбор ведет в ад, самоочевидно, не так ли?
– Неправильный выбор чего? – удивился Звягин.
– Да чего угодно. Когда события следуют постоянно в одном направлении, когда человек выбирает зло – он оказывается ближе к одной из осей. В тех самых мирах, где земля плавится под ногами, где действуют странные законы природы. Существа, живущие в тех мирах, ужасны, а люди – злы. Нетрудно догадаться – ведь они тоже выбирали не тот путь.
– А наш путь лежит посредине? – спросил Звягин, припоминая, что он слышал о какой-то философской доктрине, утверждающей, что всего должно быть в меру – и горя, и радости, и успехов, и бед.
– Середина временной плоскости – понятие относительное. Кто вычислит нужный путь? Да и получится ли не сворачивать с него? – раздумчиво проговорил инквизитор. – Может быть, вы жили в гораздо лучшем мире, чем наш, уважаемый Василий. Может, несмотря на все наши попытки, мы дальше от идеальной оси мира. Но, кстати, плоскостью дело не ограничивается. Как только в действие вступает темпоральный преобразователь, естественный выбор нарушается, и объект перемещается в третьем измерении, на неестественную временную плоскость. Впрочем, такой теории придерживаются не все – некоторые полагают, что в действительности временных осей лишь две и в третьей нет совершенно никакой нужды. Я сам пока не пришел к окончательному выводу.
– А во второй временной оси необходимость есть? – спросил ошарашенный Звягин.
– Естественно, – ответил инквизитор. – Ведь, если бы события развивались «по прямой», линейно, не существовало бы никакой свободы воли человека. Все события оказались бы раз и навсегда предопределены. Но это не так. Мы действительно имеем возможность выбора. И пожинаем его плоды.
– И принцип неопределенности оправдан, – прошептал Василий. – Эйнштейн утверждал, что Бог не играет в кости. И действительно не играет. Он реализует все варианты. Но мы – играем.
Пантелей Григорьевич поднялся с кресла, подошел к книжному шкафу и вынул оттуда большой том. Страницы в нем были бумажными, а не пергаментными, что сильно обрадовало Звягина – кое-какие достижения техники здесь все же имелись. Мир «средней линии» не казался безнадежным.
– Мы, однако, отвлеклись от основного вопроса, который я призван решить, – заявил инквизитор. – А именно что с вами делать, Василий Звягин. Похоже, злонамеренности в ваших поступках не имелось. Стало быть, ваши действия попадают под тридцать четвертую статью кодекса о перемещениях. Суд решит, как квалифицировать ваше появление здесь, а я буду ходатайствовать о вашей невиновности. Но чем вы сможете заняться, если суд даст вам свободу? Что вы умеете?
– Я хорошо знаю физику. В некоторой степени – химию. Хотите, научу вас делать асфальт… Бензин. Расскажу об устройстве двигателя внутреннего сгорания…
– Зачем? – удивленно поднял брови старик.
– Чтобы были хорошие дороги. Чтобы можно было быстрее перемещаться из города в город…
– Зачем? – еще раз спросил инквизитор. – Это поможет людям стать совершеннее? Мне отчего-то так не кажется. Да и перемещаться достаточно быстро мы умеем. Для этого обычно используют вертолеты.
Василий перестал удивляться. Неестественная временная плоскость, что с нее взять?
* * *
Довольно скоро выяснилось, что по местным меркам Звягин ничего не умеет. Его навыки в программировании никому не были нужны, потому что компьютеры мало того что не использовались, но и находились под негласным запретом. По словам инквизитора, компьютеры буквально пожирали время – ведь тактовая частота мощного вычислительного устройства позволяет сделать миллиарды почти осознанных выборов в секунду, что не проходит для человека даром. Работая за компьютером, он смещается относительно остального мира, который пребывает в блаженном неведении и тихом покое.
