Моника сказала:
— Я рада, что вы не ушли, мистер Балеро. Приятно поговорить с кем-нибудь таким же умным и развитым, как ты сам. — Она шмякнула чемоданчик на траву подле себя.
— Я вернулась и захватила его. Он совсем ошалел от страха.
Она кивнула на опустевшую ловушку для глаков, поджидающую следующую жертву. — Видно, вы кое-что для них придумали? Очень остроумно. Я об этом как-то не подумала. Совсем потеряла голову, прямо впала в настоящую панику.
Поколебавшись, он наконец сказал:
— Ты ведь Палмер? Там, внизу, в подсознании. Верно?
— Вспомни средневековую доктрину о сущности в воплощении, — сказал ребенок. — Мое воплощение — этот ребенок, но моя суть, как вино и вода в транссубстанции…
— О’кей, — прервал Лео. — Ты Элдрич. Я верю. Но мне все же не нравится это место. Глаки…
— Не вини в них Чу-Зет, — сказал ребенок. — Вини меня. Они — продукт моих мыслей, моего разума, но уж никак не лишайника. Думаешь, каждый созданный мир должен быть приятным? Лично мне глаки нравятся, что-то в них есть…
— Кажется, мне захотелось создать собственный мир, — сказал Лео. — Правда, может, во мне тоже есть зло, какой-нибудь темный уголок личности, о котором я даже и не подозреваю. Тогда он может заставить меня породить создания, еще более ужасные, чем те, которые принес сюда ты. Все же в выставке Парки-Пат все ограничено тем, что приготовлено заранее, — соглашаясь с Элдричем, заметил Лео. — И там было совершенно безопасно.
— Тем не менее это всегда можно уничтожить, — сказал равнодушно ребенок. — Если вдруг не понравится. А если понравится, — девочка пожала плечами, — оставить. А почему бы нет? Кто помешает? Ты сам себе хозяин…
Она осеклась, зажав рукой рот.
— Сам себе… — проговорил Лео. — Ты думаешь, каждый человек уходит в свой субъективный мир? В выставке по-другому. Там каждый из группы, приняв Кей-Ди, переносится в экспозицию. Мужчины перевоплощаются в Вольта, женщины — в Парки-Пат. Но тогда, значит, тебя здесь нет? Или меня. Но в этом случае…
Ребенок внимательно следил за ним, оценивая его реакцию.
— Мы не принимали Чу-Зет, — проговорил спокойно Лео. — Это искусственно вызванное псевдоокружение. Мы все еще на Луне, в твоем поместье. Чу-Зет не создает никакого нового мира, и ты это знаешь. Здесь нет ни грамма перевоплощения. Просто пыль в глаза.
Ребенок молчал. Но не сводил с него глаз, глаз холодных и ярких.
— Ну, Палмер, что же такое в действительно создает Чу-Зет?
— Я объяснил тебе, — голос ребенка стал резким.
— Но все это такая же иллюзия, как и Парки-Пат. Что же касается реальности переживания, то и этот вопрос остается открытым. Очевидно, спорить здесь бесполезно. Одно ясно сразу: наркотик совершенно новый.
— Нет, — проговорил ребенок. — И лучше поверь мне. Иначе ты бы не хотел выйти из этого мира живым.
— Ладно. Я возвращаюсь в П.П.Лайотс.
Он опять направился к ступенькам.
— Иди-иди. Карабкайся, — сказал за его спиной ребенок. — Уж я позабочусь. Посмотрим, где тебя прихватит.
Лео вскарабкался по ступенькам и пролез сквозь сверкающий обруч.
На него обрушился горячий солнечный свет. Он рванулся с открытой улицы под ближайший козырек подъезда.
С необъятно высокого небоскреба к нему рванулось такси.
— Поедем, сэр. Входите скорее, уже полдень.
Задыхающийся, почти неспособный дышать, Лео вымолвил:
— Да, благодарю. В П.П.Лайотс.
Шатаясь, он влез в такси и сразу же погрузился в прохладу, создаваемую антитермальными экранами.
Такси взлетело. Через несколько минут оно опустилось на защитное поле центрального корпуса компании.
Едва войдя в приемную, Лео сказал мисс Глеасон:
— Возьмитесь за Майерсона. Узнайте, почему он ничего не сделал для моего спасения.
— Спасения? — оцепенела мисс Глеасон. — В чем дело, мистер Балеро? — она прошла вслед за ним во внутренние покои. — Где вы были и что…
— Найдите Майерсона.
Он уселся за свой привычный и родной стол, облегченно вздохнул. «К черту Палмера Элдрича», — подумал он и полез в стол за своей любимой английской трубкой и табакеркой.
Он разжег трубку, когда дверь отворилась и появился Барни Майерсон, всклокоченный и прибитый.
— Ну, — сказал Лео, энергично раскуривая трубку.
