— Все вы, мужики, одинаковые. Сколько волка ни корми, он в лес смотрит.
— Из правил бывают исключения, — ответил Александр, имея в виду себя.
— Исключения? — Вера шмыгнула носиком. — А почему ты вчера опять пришел и от тебя вином пахло?
— Ну, что ты? Я же машину отремонтировал, купил слесарям водку, а сам только бутылку пива выпил. И этого мне нельзя?
— Миллион, Саша, с копейки начинается.
— Ты прямо как наша главбухша, — Павлов усмехнулся. — Миллион. Ну, ты даешь!
Вчерашняя поездка с Биноклем к зубному врачу Одинцову получилась неудачной. Они вошли к нему в кабинет вдвоем. Одинцов, конечно, испугался, но виду не подал, только глаза у него забегали в разные стороны. А Бинокль подошел к нему, как к старому знакомому, сразу руку протянул:
— Привет, доктор, это мы! — и заулыбался. Противная вообще-то у него улыбка. Будь моя воля, подумал в тот момент Павлов, я бы запретил ему улыбаться: сразу видно, что наглец и дурак несусветный. А доктор напугался, наверно, потому, что они вошли вдвоем. Нет, надо было Биноклю одному идти.
— Ты не суетись, доктор, — сказал Глазов, кивая в сторону Павлова, — это мой друг. Мы с ним вместе товар привезли. Такой же, как в прошлый раз.
— А сколько граммов? — спросил Одинцов уныло.
— Саня, сколько у нас на весах в магазине вышло? Граммов пятьдесят. Будешь брать?
— Я, может, и взял бы, но у меня сейчас денег нет. Если попозже, — Одинцов задумался, — ну, через неделю.
— Нет, доктор, нам сегодня деньги нужны, сейчас. Ну, в крайнем случае завтра прямо с утра. — Глазов нахмурился, и лицо его сразу стало добрее. — Жаль, профессор, что так получилось. А ты не можешь сказать, у кого на этот товар сейчас есть деньги?
— Даже не знаю, честное слово. Я живу сам по себе, особой дружбы в этом плане ни с кем не вожу.
— Ну и живи, — прервал Глазов. — А мы пойдем. — Он направился к двери, потом обернулся: — Слышь, доктор, а ведь мы пошутили. Мы тебя проверяли, ты понял? На понт брали. Мы из милиции, между прочим. Показать удостоверение? — он сунул руку в карман.
— Не стоит. Из милиции, так из милиции. Я вам верю.
— То-то! — улыбнулся Глазов и подмигнул Павлову. — Пошли, товарищ майор, здесь все в порядке.
На улице Глазов громко расхохотался.
— Ну, как? Здорово я его напугал? А он поверил, правда?
— Ни капли он тебе не поверил. Такие, как ты, Бинокль, сидят в милиции, а не работают там. Это сразу видно.
— Но-но! — обиделся Глазов. — Кончай намекать. Слышь, Саня, давай таксистов пощупаем на эту тему. Они ребята шустрые, должны все знать.
На такси в общей сложности они истратили восемь рублей, пять из них заплатил Павлов, а три Глазов. Один из водителей, когда Глазов спросил у него, не знает ли тот, у кого можно быстро поставить золотую коронку, назвал фамилию Гришин. И добавил, что лет десять назад Гришин славился своим уменьем. А сейчас — неизвестно.
— Почему?
— Не встречал я его давно, надобности не было, — ответил таксист и назвал адрес. — А если пятерку на счетчик положите, могу ему позвонить, предупредить, что приедете. Он, правда, не в поликлинике, а дома работает, так, любитель.
Глазов повернулся к Павлову, который сидел сзади, нахмурился:
— Пятерки у меня нет, а трояк могу, — и полез в карман. Таксист высадил их около универмага:
— Ладно, позвоню.
— Ты понял, Саня, какой я находчивый? — возбужденно сказал Глазов.
— Не говори гоп, пока не перескочишь.
«Миллион с копейками, вот ляпнула! — думал Павлов, косясь на жену. — Это Серегин, может быть, такими деньгами ворочает. Недаром ему Елена Петровна и песок, и раствор таскает. Кому они золото продают, вот бы что узнать. А что, если тоже Гришину?
— Гляди, Саша, — прервала его размышления Вера. — А у нас дома света нет. И Максимка в песке один возится. Может, мама белье вешает?
Но Максимка ничего не знал, а выглянувшая в окно соседка сказала, что мать куда-то умчалась час назад.
— Куда она могла деться? — Вера покормила сонного Максима и повела его спать.
— Наверно, с Серегиным опять куда-нибудь укатила, — ответил Павлов, наливая себе чай. Чай Александр любил и пил его всегда помногу и долго.
— Ты прямо как в Туле родился, туляки, говорят, тоже чай любят дуть, — сказала ему Вера.
