— Хватит, з-замолчи! Я не хочу тебя больше слушать. Теперь ты меня с-слушай. Я на всякий случай, чтобы тебе с твоим п-папочкой веселей б-было, пока оформлю с тобой развод. Подам заявление. Там, кажется, как при регистрации, д-дают испытательный срок, хотя я м-могу это сделать за один день. Если этот срок ты выдержишь, если будешь такой, какой я хочу тебя видеть, я заберу з-заявление. А нет — прощевай покуда! Дальше будешь вести себя т-так: из дома — на работу и обратно. И никуда больше, ни к кому, ни н-ногой. Никому не звони и на телефон не отвечай, м-могут подслушать. Кассеты с картинками с-спрячь. Нет, я лучше сам уберу их п-подальше. Если ружье, и только — это п-пустяки, это ерунда. А если не только? — Евгений Александрович остановился, дернул себя за мочку уха. — Все, я уехал. Куда — ты н-не знаешь, у меня на завтра отгул. Если сильно п-пристанут — скажи, что я на рыбалке, а где точно — н-не знаешь, и сиди дома тихо, к-как мышь.
— А что я буду делать? — простонала Настенька.
— Как что? — снова закипел Евгений Александрович. — Т-телевизор смотри, кино, программу «Время», к-книги читай, наконец, ты вон «Фаворита» мусолишь почти год. Газеты л-листай, политинформации готовь в поликлинике. И уберись, наконец, дома! Это ж к-конюшня, а не квартира, пыль вытри, проверь, кто в пылесосе у т-тебя живет: крысы или т-тараканы! — он хлопнул дверью и выбежал из подъезда.
Да, эта идиотка со своим отцом вот так в один прекрасный, то есть, в один самый гадкий момент могут сломать всю жизнь. Жизнь, которая только сейчас, только теперь начинает подниматься в гору. Надо действовать. И чем быстрей, тем лучше. Первым делом надо предупредить эту магаданскую вдовушку, чтобы затаилась пока со своим хахалем, иначе нас всех накроют. Могут накрыть, могут, я это чую. Хороший нос за неделю кулак чует. А рыжье они тянут с завода, это ясно как день. В конце концов и там могут хватиться, там тоже не дураки. А эти сиволапые продавцы выведут сыщиков прямо на меня. И тогда всем мечтам конец. Всему финита ля комедия, как говорят французы.
А где она живет, эта вдовушка, эта Елена распрекрасная Петровна? Чертов городишко, даже справочных бюро нет. Не будешь ведь спрашивать старушек возле каждого дома: скажите, где живет Елена Петровна, у которой я скупаю рыжье? А ну-ка, память, давай работай. Первый раз, когда я подвозил ее, она была одна, без своего Василия. Значит, тайком от него патрончики мне привезла. А он — от нее тайком. Хорошая парочка, наверно, грызутся из-за каждой сотни, как кошка с собакой. Но друг без друга они не могут, как нитка с иголкой. Одна ворует, другой делает слитки. Из Москвы я вез ее по Индустриальной, потом сворачивал на Комсомольскую и около переулка Седова остановился: там будто бы ее знакомая ворожея живет, которая нагадала про мужа, что скоро загнется. Любопытно, что бы она мне сейчас нагадала? Впрочем, я и сам лучше любой ворожеи знаю, что, если не спрятать концы в воду, тебя за эти самые концы схватят и упрячут. Надолго упрячут. Настенька к тому времени древней развалиной будет. И прощай, сладкий сон о своей зубной поликлинике где-нибудь в Филадельфии! Да, веселая у тебя перспектива, Монте-Кристо! Ничего, ворожея, мы еще повоюем. Кажется, здесь, где-то рядом. Напрасно я не проследил тогда, в какой дом пошла эта Петровна. Вот тоже недотепа, в другой раз буду умнее. Если этот другой раз будет. Сейчас насколько было бы проще. А если по телефону? Нет, телефона у нее нет, телефон — дефицит, она говорила. Жаль, не догадался спросить, когда они ко мне вдвоем приезжали, где, если понадобится, ее можно искать. А как много принесли, опять почти триста граммов. И столько же у них осталось, не взял, денег не хватило. Ведь не долларами же с ними рассчитываться. И Белову тысячу дал вроде бы в долг. Зачем? Этому идиоту и половины за глаза хватило бы. За сотню рублей он мать родную продаст, не то что информацию про заводские секреты. Жаль, что эти доллары и слитки нельзя в банк для верности положить. Да и Вернер, пока письмо не получит, пальцем не пошевелит. Но я тоже не дурак, я из него за эти сведения вытяну все до копейки, до цента. Теперь-то я про завод знаю немало! Письмо напишу потом, позже. У-у, чертова Россия! Только бы продавцы не стали искать другого покупателя! Стоп, кажется, вот здесь. Как она однажды говорила? Смотрю в окошко и вижу детский сад? Значит, он должен быть напротив. Внуку ее два года. Еще именем его хвасталась, сама выбирала, как у Горького — Максим. Дура опять же, у Горького это был псевдоним. А тебе, Максимка, явно не повезло с бабулей. Если ее вместе с любимым Васей загребут сыщики, ох и горькая будет у нее доля, лет на пятнадцать загремит, не меньше. Да что это меня все время в сторону решетки сегодня тянет? А все Настенька, идиотка!
