Сакс громко захохотал:
— Не вздумайте прыгнуть, дорогой товарищ! Пятнадцать метров глубины, здесь морские корабли свободно ходят.
Вески поднял голову. На втором этаже дома, из которого вышел Сакс, захлопнулась форточка. Отряхивая плащ, капитан спросил:
— Зачем вы бросили в воду пакет?
— Бросил? Кто вам это сказал? Вы же видели — пакет упал сам...
— А к воде он тоже сам направился? Почему убегали?
— Так ведь кто вас знает... Может, грабители...
— А теперь не думаете? — Вески предъявил удостоверение личности.
Сакс промолчал.
— Что было в пакете?
— Да так себе... Ничего особенного... Водка там была да кусок колбасы. И все потонуло... Вот обида-то!
— Кто здесь живет? — Вески кивнул на дом, из которого вышел Сакс.
— В этом доме? Брат мой, Роберт. Роберт Липп... квартира три.
Вески немного помолчал, потом обратился к Отсу:
— Останься здесь. Я отвезу его в управление и пришлю людей.
— Скажите, гражданин Арупыльд, — спокойно сказал Вески, — состоялось ли ваше свидание с женой на Ласнамяэ?
Пауль чуть прикрыл белесыми ресницами свои глаза. Тяжелые руки его безвольно лежали на коленях. Он был ошеломлен неожиданной переменой, происшедшей с капитаном. Все то же самое — и неярко освещенный кабинет, и лампа, и даже поза у капитана такая же. А вот сам он — иной. Его глаза сверлят, притягивают... И ни намека на сочувствие. Впрочем, какое это имеет значение... Они все знают. Уж лучше бы прямо спрашивали... Молчать? Но нет, капитан повторяет вопрос, надо отвечать.
— Состоялось.
— Почему там?
— Рядом, на Койдула, 86, живет Альма Метс. У нее поселилась Армильда.
— О чем вы говорили?
Какое им дело до этого?.. Что они понимают, зачем копаются в его душе? Впрочем, все равно... Пауля охватывает безразличие, и он монотонно, будто не о себе, а о ком-то постороннем, начинает рассказывать.
Ему хотелось, чтобы Армильда возвратились домой. Обещал бросить пароход, поступить на радиозавод, работать дома. Поэтому и радиодеталями запасся. Готов был простить ей все, даже увлечение этим... Но Армильда сказала, что любит того, а не Пауля. Он стал запугивать Армильду — у ее отца была одна история. Сказал: «Все выложу твоему милому». Нет, не милому — назвал его так, что... Эх!.. А она... она взглянула, как затравленная, и крикнула: «Подлец! Смотреть на тебя противно!»
— Тогда я схватил ее за горло... — бесстрастно и холодно заключил Пауль и замолчал. Его огромные глаза стали неподвижными, словно он припоминал что-то. — И больше ничего не помню...
Вески приподнялся. Он почувствовал, как внутри его словно напряглась невидимая пружина. Какая-то мысль забилась в мозгу.
Секундное молчание прервал срывающийся голос Отса:
— Убили! Дальше?
— Убил?! — Пауль вздрогнул. — Ну да... Убил... — Он зарыдал вдруг, сотрясаясь всем своим грузным телом. Отс быстро подал ему стакан с водой. Пауль взял стакан и стал жадно пить. Вдруг пальцы его разжались, стакан упал и со звоном разбился. Арупыльд снова зарыдал.
— Уведи!.. — Вески взглянул на Отса. — Пусть отдохнет...
Арупыльд поднялся. Плечи его дрожали. У самых дверей он усмехнулся:
— А я думал из-за деталей забрали...
Через несколько минут Отс возвратился. Лампа в кабинете была погашена, штора отдернута, а Вески стоял у окна. Услышав скрип двери, он повернулся.
— Лейтенант Отс! Оперативник, не умеющий владеть собой, — плохой оперативник, — глухо сказал он, подчеркнуто перейдя на «вы». Вас следует наказать.
Отс замер.
— Выговор? Мне? За что?.. Но теперь же ясно... Сознался! Да любой суд приговорит его...
— Сознался!.. А знаете ли вы, лейтенант Отс, что страшнее всего для нас? Запомните на всю жизнь: ложь, близкая к правде! Нет ничего страшнее этого. Даже неумышленная ложь, все равно...
— Выходит: несчастный Пауль Арупыльд на Ласнамяэ не был, жену не душил, все это выдумка, чтобы доставить удовольствие лейтенанту Отсу?
Сухо щелкнул выключатель.
— Садись и слушай. — Вески пододвинул лист бумаги и взял карандаш. — Первое: Арупыльд сознался. В чем? Душил жену. А она задушена разве руками? Экспертиза, правда, этого не отрицает, но и не подтверждает. Но, скажем, все же задушил, А затем ударил и поволок к кабине? Ты видел Арупыльда, говорил с ним. Мог он такое сделать?
