— Можно.
Но едва они взялись за горку, чтобы отодвинуть ее, как в гостиную ворвалась хозяйка.
— Ни в коем случае, там посуда уникальная, саксонский фарфор!
— А как же нам поискать пульку? — удивился эксперт.
— Как хотите, только не двигайте мебель.
* * *
На следующий день Попрядухина вызвал Равчеев.
— Что же у тебя на участке происходит, Александр Иванович? — несколько официально, но с заметной иронией в голосе начал майор. — Стрельба по вечерам... Такого у нас, чтоб не соврать, лет десять не отмечалось.
— Ознакомились, товарищ майор?
— Если бы только я, из министерства уже звонили.
— Из министерства? — удивился Попрядухин. — Вот чертова баба, туда уже добралась!
— Добралась и высказала неудовольствие нашими действиями. Медлите, говорит. Час, дескать, провели у меня в квартире и уехали восвояси.
— Так ведь мы...
— Знаю, не оправдывайся, не затем вызвал. Мне звонил Кривин. Убежден, огнестрельного оружия не было. Ребята из угрозыска опрос произвели — никто выстрела не слышал.
— Вот и мне то же самое люди говорили.
— Не перебивай. Допустим, ни из пистолета, ни из ружья, ни из самоделки не стреляли. Но ведь дырка-то есть.
— Есть...
— И женщина, которая проявляет беспокойство, тоже, и заявление ее. Значит, по делу надо работать. Предстоит выяснить: то ли это преднамеренное хулиганство, то ли шалость. Одним словом, засучивай рукава.
— Как, я?
— А то кто же. Считай, первое твое дело. Понимаешь ли, в райотделе считают, и мы с этим согласны, что серьезного здесь ничего нет. Оперативных работников отвлекать от более важного сейчас не имеем возможности. И в тебя верим. Давай-ка вместе подумаем над планом мероприятий... Кстати, занимаясь расследованием, ты лучше изучишь участок, поближе познакомишься с людьми...
Около полудня Попрядухин появился во дворе злополучного дома. В ярком свете двор казался шире и наряднее. И не было гнетущей, чопорной тишины, что поразила участкового в тот поздний вечер, когда случилось происшествие. Двор жил. По аллеям носилась ребятня, веселое щебетание раздавалось возле кустов, под которыми находились песочницы. Из затененного укромного уголка сада долетала звонкая дробь, что отбивали костяшками на столе пенсионеры-доминошники. Их младший лейтенант уже знал: утром довелось побеседовать. Никто из стариков не помог прояснить картину. Говорили, правда, что «потерпевшая баба склочная. Видать, кому-то насолила, ну и... Однако, чтобы выстрел... Нет, такого не слышали, да и кто стрелять будет, разве что пацаны-озорники? Так откуда у них пистолеты?»
Равчеев в отделении сказал:
— Займись для начала профессионально-техническим училищем, там есть группа трудных подростков...
ГПТУ вот оно, сразу за палисадником, лишь узкая улица отделяет его от жилого дома. Попрядухин прикинул расстояние от здания до окна квартиры потерпевшей. Метров тридцать.
— Чего примеряешь? — раздался неожиданно за спиной участкового голос.
Александр обернулся и с радостью увидел своего соседа по участку. С радостью, потому что сам думал зайти к нему за помощью.
— Василий Леонтьевич! Здравствуйте!
— Добрый день! Слышал, слышал про твое «ЧП». Значит, думаешь ремесленниками заняться? — Шурыгин по давней привычке называл учащихся ГПТУ ремесленниками. — Что ж, возможно. Озорники там есть. Однако сегодня ребята в подшефном колхозе. Так что туда можно не ходить. — Стерший лейтенант махнул рукой в сторону училища. — Дам-ка я тебе пока другой адресок...
Василий Леонтьевич присел на скамейку, положил на колени планшетку. Неторопливо расстегнул кнопки, достал лист бумаги.
— Да ты что стоишь, присаживайся! — пригласил он Попрядухина.
Александр опустился рядом с Шурыгиным. Тот карандашом написал на бумаге несколько слов и протянул ее собеседнику.
— Вот в этой квартире, что я указал, живут два лоботряса. Всего от них ждать можно. Тем более что они с той рамой гражданкой, у которой разбили стекло...
— Не разбили... — хотел было поправить старшего лейтенанта Саша.
Но тот повторил упрямо:
— Разбили. Другого быть не может. Так вот, они с ней частенько ругаются. Ты бы сегодня навестил их.
— Как, сейчас? Время-то вроде рабочее...
