Тревожные будни - страница 144

— Да-да! Новая, дом пять... Квартира двадцать три... Хорошо... Есть!.. — и поворачивается к Тихонову: — Они уже выслали машину, и из восемнадцатого отделения тоже. Но мы все равно раньше будем...

В ушах у Тихонова все еще звучит хрипловатый голос Челлентано... И вдруг ему ясно представился Поздняков таким, как он лежал под кустом у стадиона — беспомощный, руки раскинуты по сторонам.

— Ах, Андрей Филиппович, Андрей Филиппович!.. — негромко произносит Тихонов.

— Ты чего? — опять оборачивается Чигаренков.

— Неужели суждено ему погибнуть от пули из собственного пистолета?

— Успеем! — уверенно говорит Чигаренков и поворачивается к шоферу: — Нажми, нажми, он там один!..

Машина влетает в неширокую улицу, промчавшись метров сто, резко тормозит — дорога перекопана газовой траншеей. За канавой виднеется пустырь, а за ним высится дом, где живет Диденко.

— Посветите мне, — командует Тихонов Чигаренкову. — Я перепрыгну, а вы в объезд давайте...

Водитель включил дальний свет. Тихонов разбегается и перепрыгивает через черноту канавы...

В свете автомобильных фар видно, как из подъезда появляются двое — они несут чемодан, портфель и два узла.

— Стой! — раздается громкий голос Позднякова, он как будто из-под земли появился.

Один из бандитов бросил портфель и сунул руку за пазуху... Но участковый резко бьет его по руке.

Второй бандит побежал со своей ношей, но Поздняков догнал его, сбил с ног и тут же повернулся ко второму...

— Держись, Андрей Филиппович, держись! — кричит Тихонов на бегу.

Бандит сделал обманное движение и ударил участкового по голове... Поздняков удержался, не упал, широким замахом отшвырнул противника...

— Пистолет! Пистолет у них! — кричит Тихонов, подбегая.

— Побаловались и хватит! — отзывается Поздняков. — Вон он! — И он указывает на своего «Макарова», который отлетел под фонарный столб.

Тихонов скручивает одному из бандитов руки...

Подлетела «Волга», из нее выскочили Чигаренков с шофером.

Поздняков за шиворот поднимает с земли другого «разгонщика» и говорит:

— Кваску хочешь? А то поднесу!..

Подъехал милицейский автобус, оперативка из 18 отделения. На пустыре стало светло и шумно, из окон высовываются жильцы, милиционеры рассаживают задержанных по машинам, эксперт перевязывает Позднякову голову...

Арестованных допрашивают одновременно в трех кабинетах, и между ними носится Поздняков — возбужденный, радостный, в белой, из бинтов, чалме, поминутно теребя кобуру со своим вновь обретенным «Макаровым»...

— Мой брат Степан Танцюра работал экспедитором в артели «Рыболов-спортсмен», — говорит высокий черный «разгонщик». — Он знал все их махинации и рассказал о них Чебакову. Вот Вяч и придумал шарашить семьи осужденных...

— Вяч мне издали показал участкового, и я предложил ему лишний билет, — рассказывает другой жулик — коренастый блондин. — Когда я вышел в перерыве, меня под трибуной уже ждал Вяч. Он и дал мне бутылку с отравой... Еще предупредил: «Смотри не перепутай». Ну, потом мы с Колькой Танцюрой дотащили его под руки до газона и бросили под кустами. Мне показалось, что он уже умер...

— За Поздняковой я начал охотиться, как только узнал, что они работают над этой штукой. Уж очень хотелось что-нибудь такое заполучить, чтобы наверняка с ног сшибало, — дает показания Шарапову Чебаков. — Ухаживал я за ней, естественно, красиво: цветы, приглашения в театры, в картинные галереи. Чего еще надо? Вот и клюнула. А о делах наших она понятия не имела. Да и мы не дураки, чтобы все наши махинации ей выкладывать...

— Пожалуй, все, — вставая из-за стола, говорит Шарапов. — Уведите арестованного.

Солнце медленно тонуло в изумрудных застывших волнах горных хребтов. И леса, покрывающие горы, сразу теряли свой живой, зеленый цвет, становились сначала синеватыми, затем черными. Чем ниже сбегал газик в долину, тем больше сгущались сумерки.

За мостом, переброшенным через шуструю горную речку Псе, шофер обернулся и спросил:

— Куда, товарищ майор? Домой или в отдел?

Майор Головко любовался родной станицей Подгорной. По обочинам прямой асфальтированной улицы прятались в садочках кирпичные и турлучные домики. Перед ними в палисадниках кивали головами разноцветные «панычи». Откуда-то уже тянуло сладким запахом ночной фиалки.