— Не старайся напрасно! Отбегался! — продолжала Зина Кудрявцева. — Никого больше не обманешь — по всем городам про тебя сообщили! — От этих слов ей опять стало обидно. — Персона какая!.. Сколько занятых людей от дела из-за него отрывают!.. Но я вожусь с тобой последний день!.. Говори сейчас и говори правду: где твои родители, как их фамилия?
Вьюном выскользнул Забудкин из-под руки Клима, съехал со стула и, очутившись под столом, запрокинулся на спину, забарабанил кулаками и ногами по полу.
— Нету! Нету! — сквозь фальшивые рыдания выкрикивал он. — Один!.. Сирота!.. Хоть убейте!.. Нету никого!.. Хоть зарежьте!.. И не было!
Все понимали, что эта истерика искусственная, но каждому стало не по себе при виде мальчишки, который, как в настоящем приступе, бился и хрипел под столом. Дробовой заткнул уши пальцами и брезгливо процедил:
— С-симулянт!
Клим нагнулся и хотел вытащить Забудкина из-под стола, но тот визжал, царапался и раза два сильно дернул его за бороду, не забывая выкрикивать:
— Сирота!.. Сирота!.. Кру-углая!
Обидчивая, но и отзывчивая Зина Кудрявцева подошла к столу и опустилась на корточки.
— Ну, успокойся!.. Ну, не надо!.. Ты хоть об пол так не стукайся, а то и в самом деле голова разболится!.. Ну, давай поговорим спокойно. Ты сейчас нам скажешь, где твои родители, а мы.
Забудкин взвыл еще громче и так забился на полу, что затрясся весь стол.
— Разрешите мне? — спросил Кульбеда у Клекотова.
Не дожидаясь ответа, он подсунул руки под голову и колени мальчишки, поднял, прижал к себе и качнул, как младенца. Всем показалось, что сержант затянет сейчас какую-нибудь колыбельную. Но вместо песни он нараспев в такт покачиванию стал повторять одно и то же слово:
— Все, все, все, все, все, все.
И Забудкин притих, уткнувшись лицом в его гимнастерку.
В штабе стало тихо, точно все боялись помешать сержанту усыпить мальчишку. Капитан Дробовой — и тот приглушил свой голос:
— Это ни на что не похоже!.. Это не лагерь, а. — он задохнулся от возмущения, — а родильный дом! И не сержант вы, а баба-повитуха! Дядька пушкинский, а не инструктор!
— Дядька и есть! — улыбнулся Кульбеда.
Капитан затряс бритой головой:
— Нет! Я так больше не могу!.. Не знаю!.. Не умею!..
— И я не умею, — признался Клекотов, хотя и не разделял возмущения Дробового. — Если бы мы все знали и умели, не было бы, наверно, надобности в нашем лагере.
— Вы правы. Мы еще плохо работаем с подростками, — согласилась Зина Кудрявцева и, указав на дверь, сказала Кульбеде: — Несите его в машину.
— А мне кажется, — подал голос Клим, задрав кверху бороду, — у райкома комсомола сегодня больше, чем вчера, оснований оставить его у нас.
— Что вы! Что вы! — Зина Кудрявцева замахала обеими руками. — Не имею права!
Голова Забудкина чуть повернулась в ее сторону. Он глянул одним глазом на секретаря райкома.
— Имеете!
— Ну, очухался! — обрадовался Кульбеда и поставил мальчишку на пол.
Зина Кудрявцева решительно подошла к Забудкину и протянула руку.
— Поехали! Я тебя впереди посажу, рядом с водителем!
Забудкин спрятался за Кульбеду.
— Товарищ сержант! Постойте с ним в коридоре! — попросил подполковник. — А мы посовещаемся.
— Разрешите мне остаться? — настойчиво произнес Кульбеда. — А Иннокентий и один там побудет-не убежит. Я за него в ответе! — Он присел перед Забудкиным, одернул его курточку, заглянул в глаза-щелки. — Ведь правда, не подведешь?
— Только не отдавайте! — прошептал мальчишка и сам вышел из комнаты.
Разговор был трудный. Кульбеда и Клим настаивали на том, чтобы оставить Забудкина в лагере. Капитан Дробовой молчал. Подполковник Клекотов не сразу высказал свое мнение. Он внимательно прислушивался к возражениям Зины Кудрявцевой, которые были очень вескими. На мальчишку объявлен розыск, и она обязана доставить его в милицию.
— Когда найдут родителей, тогда пусть и забирают! — сказал Клим.
— А как искать, если он у нас останется? — спросил Клекотов. — Этим мы затрудним работу милиции.
— Найдут родителей или не найдут, а ему самое место в таком лагере! — высказался наконец капитан Дробовой и добавил: — Только без этих… без поблажек!
