— За… — повторил Дробовой, снова дождавшись тишины.
— Н-наказание! — подхватила уже вся столовая.
Капитан побагровел. И как выстрел хлестнула по ушам его команда:
— Вста-ать!
Мальчишки встали.
— Сесть!
Мальчишки сели.
— Встать!
И опять мальчишки встали. Обманутый их внешним послушанием, капитан Дробовой уже спокойнее разрешил им сесть и снова начал:
— За.
— Н-наказание! — проревела столовая.
— Молодцы! — перехватил инициативу комиссар Клим. — Крепко усвоили!
Это шутливое замечание разрядило атмосферу. Капитан Дробовой и мальчишки зашли в тупик, из которого не было мирного выхода. Обе стороны понимали это и обрадовались, когда вмешался комиссар.
— Осталось самое главное, — продолжал Клим, — определить эти знаменитые наказания.
После стычки с капитаном ребята стали более послушными и очень быстро сами разработали и утвердили систему наказаний. За маленькую провинность — внеочередное ночное дежурство по просеке. За повторную провинность — внеочередной наряд по кухне. За грубое нарушение правил — наряд по санитарной обработке туалетов. За крайне грубые проступки — стрижка под машинку.
— Это только для нас — для плебеев! — с ухмылкой уточнил Богдан. — А для патрициев я лично поддерживаю предложение товарища военрука. Для них — двойное наказание!
Все поняли, кого имел в виду Богдан. Протестующие выкрики юных дзержинцев и командиров потонули в одобрительном гуле большинства голосов.
Клим поднял руку. Ребята уже чувствовали к нему симпатию и притихли.
— Вероятно, товарищ военрук снимет свое предложение? — Клим выжидательно посмотрел на Дробового. — Такое обособление.
— Нет! — отрезал капитан и потерял почти всех своих и без того малочисленных сторонников. Даже Сергей Лагутин, которому Дробовой казался образцом настоящего командира, на этот раз был с ним не согласен.
— Не все реально в таком предложении, — не сдавался Клим. — Два наряда вместо одного — это еще понятно. А как, например, с двойной стрижкой?
— Очень просто! — Богдан двумя пальцами, как ножницами, прошелся по своей волнистой шевелюре. — Чик-чик сегодня, а второй раз — через полмесяца, чтобы лучше запомнилось!
— Справедливо ли это? — спросил Клим и почувствовал, что большинство мальчишек будет не на его стороне. — Ну что ж!.. Голосуем: кто за двойное наказание для юных дзержинцев?
Поднятых рук было очень много. Вдобавок два плотных парня из первого взвода зажали меж собой узкогрудого веснушчатого дзержинца и силой вытолкнули его руку вверх. Клим погрозил им пальцем.
— Давайте без насилия, где можно.
— А ты что? — Сергей Лагутин вытаращил глаза на Славку Мощагина, который тоже тянул руку кверху. — Заснул?.. Или не понял?
Но Славка не опустил руку.
— Я хоть за тройное!.. Какие мы дзержинцы и командиры, если боимся, что сами нарушать будем?
Когда подавляющее большинство проголосовало за двойное наказание, капитан Дробовой снова уловил на себе возмущенные взгляды юных дзержинцев, но отнесся к этому равнодушно. Высшее из всех утвержденных мальчишками наказаний казалось ему совершенно безобидным. А Клим — длинноволосый и бородатый — понимал, что для нынешних ребят, не привыкших к короткой прическе, стрижка под «нулевку» — страшное наказание. Голова голая, как колено, и видно ее, безволосую, за километр. Все пальцами будут тыкать, и продлится это мучение не день и не два. Жди, когда отрастут новые волосы.
И еще на одном настояло большинство ребят: эти правила вступали в силу не сразу, а в день официального открытия лагеря, когда закончатся все работы по оборудованию и на мачте у штабной избы будет поднят красный флаг. Решено было также, что высшее наказание — стрижку волос — утверждает Большой Совет.
