Проехав вперед до следующего квартала, я остановился и принялся наблюдать за подъездом его дома в зеркало заднего вида. Через сорок пять минут Освальд вышел на улицу, в том же облачении, с мокрыми после душа волосами. На сей раз он шел более энергичным шагом, направляясь к автобусной остановке. Войдя в автобус, оплатил проезд и сел на свободное сиденье сзади. Я следовал за автобусом на некотором расстоянии. Увидев, что Алик вышел на очередной остановке, дождался, когда он войдет в здание, припарковался и последовал за ним. Это был филиал Далласской публичной библиотеки «Дуган Хайтс». Быстро окинув взглядом доску объявлений, я увидел, что с минуты на минуту в комнате номер четыре начинается заседание Общества советско-американской дружбы. Перспектива провести пару часов в обществе американских коммунистов, обличающих пороки капитализма, и скучающих агентов ФБР меня совершенно не вдохновляла, и я отправился в ресторан, где съел бифштекс, после чего вернулся в отель и рано лег спать.
На следующее утро мне нужно было вставать рано, чтобы не опоздать. Но я увидел его, бредущего по улице к автобусной остановке, уже после того, как ушли автобусы в 8.17 и 8.33. На мне опять был костюм из ГУМа, и я намеренно плохо побрился, дабы придать себе тот самый вид, который я наблюдал у мужчин в странах Восточного блока, куда пока еще не проникло парикмахерское искусство. Надеялся ли я, что Алик заметит эти нюансы? Скорее он воспринял бы их на подсознательном уровне, и кто знает, каким образом это повлияло бы на его отношение и степень доверия ко мне? Если бы у меня была возможность явиться на встречу с ним в русском нижнем белье, я непременно воспользовался бы ею.
Он не обратил на меня никакого внимания, когда мы, поравнявшись с ним, перешли на тротуар, но я, едва не коснувшись его плеча своим, обратился к нему по-русски:
– Доброе утро, Алик. Вам привет от Костикова.
Переварив в течение нескольких секунд полученную информацию – то, что я знаю его русское имя и фамилию агента КГБ, который беседовал с ним в Мехико, – он спросил на ломаном русском:
– Кто есть вы?
Я взглянул на него и увидел, как он пожирает меня крысиными глазами, пытаясь понять, что за странный человек заговорил с ним.
– Следует говорить «кто вы?», – поправил я его. – Вы основательно подзабыли русский, а, Алик?
Улыбнувшись, я повернулся и быстро пошел своей дорогой. Мне пришло в голову, что он может догнать меня и ударить по голове, но ничего подобного не случилось. Судя по всему, Освальд сделал несколько шагов в моем направлении, но в этот момент раздался шум подъезжающего автобуса, и, вероятно, поколебавшись несколько секунд, он решил ехать. Я услышал, как он бежит к автобусу, и потом почувствовал спиной его взгляд.
Я устроил ему беспокойный день, бессонную ночь и еще один беспокойный день. Потратил это время на изучение окрестностей дома генерала Уокера и графика его общественной деятельности. Посетил оружейный магазин с типичным для Техаса нелепым названием «Кетчэм энд Киллэм»[36], где купил три коробки патронов «манлихер-каркано» 6,5 и подержал в руках саму винтовку, которую мне пытался продать какой-то ковбой, утверждавший, будто это лучшая винтовка, какую только можно купить за деньги. Мне действительно показалось, что это барахло, хотя, возможно, только потому, что эту мысль внушил Лон. Она совсем не походила на красивые, сверкающие, гладкие винтовки, из которых стрелял Лон, когда мы были мальчишками. Я поблагодарил ковбоя и вежливо отказался.
В тот вечер я сидел в припаркованном автомобиле и наблюдал за тем, как Алик вышел из автобуса, нервно огляделся, словно подозревая, что ему угрожает опасность. Подъехав к нему, когда он собирался повернуть в сторону своего дома, я сказал по-русски:
– Товарищ Алик, поедемте со мной, я угощу вас водкой в память о прежних временах.
Он опять нервно огляделся, бросился к автомобилю и сказал:
– Вас могут увидеть.
Тут я перешел на английский, стараясь создать у него впечатление, будто мне просто больше не хочется вынуждать его говорить на языке, которым он плохо владеет и в котором к тому же давно не практиковался.
