Он знал, что будет стрелять в президента Соединенных Штатов, что станет объектом полномасштабной охоты. Знал, что его будут преследовать вооруженные полицейские. Возможно, он мечтал о славной гибели в ожесточенной перестрелке со стражами правопорядка, которая явилась бы кульминацией его героического самопожертвования. И при всем при этом он оставляет револьвер дома… Поразительный факт, который можно объяснить только непоследовательностью Освальда либо его душевным расстройством, Боб находил чрезвычайно любопытным.
Еще больше поражало то, что Освальд вернулся за револьвером. Возникал вопрос: что случилось, из-за чего ему понадобился пистолет после убийства? Совершенно очевидно, что что-то случилось. Совершенно очевидно, что обстоятельства изменились, и вместе с ними изменилась тактика его поведения.
С 12.20 до 13.00 22 ноября произошли три странных события. Во-первых, после двух позорных промахов Освальд преображается и попадает президенту в голову. Затем вооружается для того, чтобы преодолеть двадцать пять метров по пустому помещению. Когда кольцо вокруг него уже сжимается, он, вместо того чтобы уехать на автобусе из города, отправляется домой за револьвером, подвергая себя огромному риску, хотя мог захватить его с собой утром…
– Извините, – обратился к нему сосед по креслу. – Мне нужно в туалет.
– Да, конечно, – ответил Боб.
Между большими, солидными особняками, стоявшими вдоль выложенных кирпичом пешеходных дорожек Джорджтауна под раскидистыми вязами, приютился скромный деревянный домик под белой кровельной дранкой и мансардной крышей, позади которого располагался маленький садик. Черные ставни, красная дверь, рядом с которой висела латунная табличка с номером шестнадцать. На стук Боба из дома вышел человек его возраста.
– Сержант Свэггер? Или вы предпочитаете называться «мистер»? – спросил он, протягивая руку.
Он не был похож на человека, в которого когда-то стреляли, и скорее напоминал профессора: брюки из рубчатого вельвета, синяя рубашка, застегнутая на все пуговицы, очки в тонкой оправе. Седые волосы слегка взъерошены, словно перья на птичьей грудке.
– Приветствую вас, мистер Гарднер. Я предпочитаю, чтобы меня называли Боб.
– Проходите, пожалуйста. Зовите меня Гарри. Я очень рад. Люблю поговорить об отце.
– Вот что, – Боб назвал имя, – рассказал мне.
Упомянутый человек работал редактором Вашингтонского бюро журнала «Ньюсуик». Его первая книга носила название «Новые герои. Воины «холодной войны» первого поколения» и содержала биографии некоторых знаменитых сотрудников ЦРУ послевоенных лет. Дабы он согласился побеседовать с ним, Боб заручился рекомендацией их общего друга.
Гарднер провел Боба через хорошо отделанную, хотя и несколько старомодно обставленную гостиную в кабинет, стены которого были заставлены книгами. Он преподавал право в Юридической школе при Джорджтаунском университете, находившемся в нескольких кварталах.
– Садитесь, пожалуйста. Кофе или что-нибудь покрепче?
– Нет, спасибо.
– Мне сказали, вы почти выиграли Вьетнамскую войну одной рукой.
– К сожалению, нет, сэр. Мой единственный подвиг заключается в том, что я вернулся более или менее целым. Все по-настоящему храбрые люди погибли там.
– Уверен, что вы скромничаете. Я слышал слово «величие», произнесенное шепотом по вашему адресу.
– Шептать следовало «счастливый старый чудак».
Гарри рассмеялся:
– Итак, вы хотите поговорить об отце. Вот он действительно был своего рода героем.
– Я понимаю. Ваш отец заинтересовал меня после того, как я увидел несколько ссылок на него в книге «Новые герои». Он носил фамилию Босуэлл и сочинял биографии, которые фальсификаторы из ЦРУ подкрепляли соответствующими документами – создавали «легенды», как это называется в данной профессии, – и под этими личинами наши люди осуществляли деятельность в различных опасных местах.
– Отец не потерял ни одного человека. Ни один агент, пользовавшийся разработанной им легендой, не был арестован. Он очень гордился этим.
– Да, этим можно гордиться.
– Но нужно заметить, Боб, он отличался скромностью. Можете мне поверить. Я пытался написать его биографию и изучил все документы, записи, дневники, незаконченные романы. Отец никогда не брал работу на дом – другими словами, он почти не бывал дома, поскольку проводил в Лэнгли по восемнадцать часов в сутки.
