– Ладно, я займусь Краловым и Иксовичем.
– Отлично. Тогда следующий пункт – Хью Мичум.
– Он умер в 1993 году.
– Официально. Это нужно тщательно проверить.
– Я проверял. В отличие от Джона Томаса Олбрайта, он же Лон Скотт, сведения о котором так неуклюже скрывались, обстоятельства смерти Мичума известны доподлинно. Я видел документы, – сказал Ник.
– Но он был шпионом, одним из лучших. У него это получилось бы хорошо.
– Ты же не будешь утверждать, что отсутствие свидетельств само по себе является свидетельством. Это безумие. Именно поэтому все эти конспирологические версии – чушь собачья. И я могу показать тебе его пепел.
– А этот пепел можно проверить на ДНК?
– Нет.
– Ага!
– Свэггер, это ничего не доказывает.
– Я шучу.
– Три его сына живут недалеко от Вашингтона. У них прекрасная, безупречная репутация, и мне бы не хотелось беспокоить их до тех пор, пока нам не станут известны конкретные факты в отношении Хью Мичума, а мы далеки от этого. Я не собираюсь встречаться с ними или как-то иначе тревожить их. В конце концов, они не несут ответственности за то, что сделал или не сделал их отец.
– Согласен, – сказал Свэггер. – Тогда остаются другие ветераны спецслужб, действовавшие в начале шестидесятых.
– Большинства из них нет в живых. У этих ребят была нелегкая жизнь. Они сражались на «холодной войне». И, кстати, выиграли ее. Заплатили за это алкоголизмом, одиночеством, нервными срывами, инфарктами, самоубийствами. С помощью Общества бывших сотрудников ЦРУ мы смогли найти только одного, и тот уже больше пяти лет находится в психлечебнице.
– Документы ЦРУ?
– Трудно получить доступ, если только у тебя нет чего-нибудь стоящего для обмена. Если им оказать услугу, возможно, они позволят ознакомиться с документами.
– После смерти Сьюзен Окады у меня там не осталось знакомых. К тому же мне очень не хочется разыгрывать эту карту.
– Я тебя понимаю.
– Есть у меня одна идея…
– Ты берешь М-16 и штурмуешь Лэнгли. Сотрудники ЦРУ берут тебя в плен, ты совершаешь побег, берешь в плен сотрудников ЦРУ, и мы их допрашиваем.
– Точно. Именно так. Почему бы и нет? Но это совсем другое. Все гораздо тоньше и изящнее.
– Я весь внимание.
Спустя несколько дней Свэггер вылетел в Вашингтон. Это был ужасный полет. Самолет попал в грозу, и его сотрясала крупная дрожь. Как всегда, Бобу не давали покоя мысли, переполнявшие сознание. Он пробовал вздремнуть, и когда у него это не получилось, поднялся с кресла и направился в туалет, вызвав неудовольствие у стюарда, поскольку горела табличка «Пристегнуть ремни».
Вернувшись, Боб сел в кресло, радуясь, что его место находится у прохода, и вновь попытался расслабиться, стараясь не смотреть на часы и не беспокоить соседа – Ли Харви Освальда.
Конечно же, это был не он, а какой-то дремлющий мужчина – учитель, продавец, адвокат, отец, дядя, брат – кто угодно. Мистер Ординарность, проспавший весь полет. Но его волосы были слегка взъерошены, и, увидев его, Свэггер моментально понял, что он опять спасается бегством вместе с Оззи Кроликом, который, несмотря на широкомасштабную охоту на него и дефицит времени, рискнул вернуться домой, где его наверняка уже ждала полиция, чтобы забрать револьвер.
Почему он не взял его с собой утром?
С оружием человек всегда чувствует себя комфортнее. Свэггер вспомнил свои недавние приключения с.38 «супер» в Далласе и ГШ-18 производства завода господина Иксовича в Москве. Он носил их не для того, чтобы использовать, а для того, чтобы просто иметь при себе. Чтобы ощущать их вес и прикосновение. Чтобы чувствовать себя защищенным и способным дать отпор – что особенно важно, когда тебе угрожает опасность.
Освальд прекрасно знал это. Тем не менее, уходя из дома, он не захватил с собой оружие.
В конце концов, этот револьвер имел средние размеры и предназначался для скрытого ношения. Спрятать его не составляло никакого труда. «Смит-и-Вессон.38 спешл», модель M&P, поначалу был представлен в менее мощной версии «Бритиш.38 Смит-и-Вессон». Более мощная версия «спешл» появилась позже. Этот револьвер имел более короткий ствол и, соответственно, «детективный» вид. Прятать его было значительно легче. Например, Освальд мог засунуть его за ремень – что он и сделал впоследствии, – под рубашку или свитер, примотать скотчем к стволу или прикладу «манлихер-каркано», либо просто положить в тот же бумажный мешок, в котором лежала винтовка. Он мог примотать револьвер к своей лодыжке или засунуть его в носок и привязать бечевкой к ноге. Наконец, спрятать в кармане широких, свободно сидящих брюк и придерживать его рукой, чтобы тот не оттягивал карман и не выдавал своего присутствия.
