О боже, подумал я, почувствовав, что наступил кульминационный момент дня. От того, что меня ожидало за дверью, зависела моя жизнь. Я взглянул на часы. Было около 5 часов утра.
За дверью я увидел виновато улыбающегося Джимми Костелло, который держал в руках какой-то предмет, завернутый в пиджак.
– Извините за опоздание, мистер Мичум. Надеюсь, вы не очень беспокоились.
– Я всего лишь пережил три сердечных приступа, выпил бутылку «бурбона» и пытался заказать еще одну.
– Мне очень жаль.
– Да брось ты, это не твоя вина, а моя. Руководитель должен все точно просчитывать, а я этого не сделал. Благодарение Богу за то, что он послал мне этого ирландского негодяя Джимми Костелло… Но тебе, очевидно, есть что рассказать.
– Ничего героического я не совершил. Просто сидел двенадцать часов и ждал, когда стемнеет, чтобы выбраться на улицу.
– Расскажи.
– Обязательно. Только можно я сначала зайду к себе и возьму свою бутылку?
– Конечно. Босс может рассчитывать на стаканчик?
– Разумеется, мистер Мичум.
Он положил сверток на кровать, пиджак развернулся, и я с облегчением увидел разобранную винтовку, компоненты которой торчали из кармашков на полоске ткани. Джимми вернулся через минуту, развязал галстук, налил по полбокала и начал свой рассказ:
– Вы уходите. Я разбираю винтовку, рассовываю ее части по кармашкам и выхожу секунд через тридцать после вас. И тут вспоминаю про это чертово окно. Думаю, может быть, старик не придаст значения тому, что окно открыто, и не вспомнит, что он его закрывал. Но он еврей, а они умны и всегда обращают внимание на детали, особенно те, кто занимается торговлей одеждой, и поэтому я решил вернуться. Вскрываю замок, бегу через внешний офис во внутренний и закрываю окно. Таким образом, выйдя в коридор, я отстаю от вас минуты на полторы. Подхожу к лифту, и вдруг дверцы кабины открываются, и из нее выпархивают две пташки. Они щебечут по поводу президента, а еще по поводу того, что невозможно выйти из здания из-за этого проклятого копа. Неужели он думает, что президента застрелил какой-нибудь торговец галантереей? Они так увлечены разговором, что просто не замечают меня, и я решаю, что все в порядке. Но когда я нажимаю кнопку лифта, дверцы кабины не открываются. Наверное, думаю я, был еще один вызов, смотрю на индикатор над дверцами и вижу, что обе кабины стоят на первом этаже. Похоже, полицейские отключили их на время обследования здания. Я иду к лестнице и слышу шум на нижних этажах. Неизвестно, то ли это поднимаются полицейские, то ли спускаются служащие, но в любом случае ничего хорошего для меня. Я снимаю ботинки и в носках поднимаюсь по лестничному пролету. Части винтовки болтаются в кармашках, сердце колотится в груди.
Джимми сделал глоток «бурбона», я последовал его примеру.
– Оказываюсь на чердаке. К счастью, там имеется дверь, ведущая на крышу. С помощью инструментов вскрываю замок в течение секунды, выбираюсь на крышу и закрываю замок. Осматриваюсь. Крыша пуста, если не считать будки машинного отделения лифта метрах в десяти от двери. Направляюсь к ней и смотрю вверх, опасаясь, не видно ли меня с вертолетов или низко летящих самолетов. Но небо тоже пусто. Мгновенно вскрываю замок будки и проникаю внутрь. Почти все пространство занимают подъемные механизмы. Нахожу свободное место позади них, в дальнем конце будки, где, по непонятной прихоти проектировщика, в стене имеется небольшая ниша неизвестного назначения. К счастью, Джимми крепкий парень, и ему удается протиснуться в нее. Теперь от двери меня не видно, даже если посветить фонарем. Чтобы меня обнаружить, нужно обойти механизмы, найти нишу и направить луч прямо в нее. Устраиваюсь как можно удобнее, аккуратно укладываю пальто с винтовкой и набираюсь терпения, чтобы, дождавшись ночи, выбраться оттуда. Через несколько часов до моего слуха доносятся какие-то звуки. Потом открывается дверь, загорается свет, и в будку просовываются двое детективов и техник-смотритель. Техник-смотритель говорит: «Здесь никого не было с июля, когда в последний раз проводился технический осмотр. К тому же вы ведь уже поймали злодея». Один из детективов отвечает: «Мы должны проверить все, приятель». Они направляют лучи фонарей на механизмы. Никто из них не хочет пачкаться, и они уходят. Проходит еще двенадцать часов.
