Я подошел к телевизору и попробовал переключить каналы. Всюду был Алик, и звучал голос какого-то безумного комментатора, сообщавшего подробности его пустой, бессмысленной жизни. Служба в морской пехоте, Россия, женитьба на красивой русской девушке, возвращение на родину, плохие отзывы по месту работы, две маленькие дочери, вспыльчивость и склонность к насилию. Демонстрировалась кинозапись очень плохого качества, на которой он раздавал листовки в поддержку режима Кастро в Новом Орлеане. В самом деле, чего он хотел этим добиться?
Затем на экране появилась его жена, несущая к автомобилю двух младенцев среди роя репортеров и телеоператоров. Помню, меня поразила ее красота. Она выглядела смущенной и беззащитной. Я мысленно выразил надежду, что у нее есть кто-нибудь, кто позаботится о ней. Впоследствии мне стало известно, что ей действительно помогла Рут Пэйн. Благодарение Богу, на свете есть хорошие люди, а не одни лишь злодеи вроде Алика и Хью.
Мне потребовалось некоторое время для того, чтобы протрезветь и оценить свое положение. По поводу Алика, пусть его и задержали полицейские, я не испытывал особых опасений. Что он мог рассказать им? Из репортажей я понял, что он еще ничего не успел сказать о русских агентах, руководивших его действиями. Пока ему предъявили обвинение только в убийстве полицейского Типпита. У этого преступления имелось множество свидетелей, жаждавших посадить Алика на электрический стул. Он, по всей вероятности, наслаждался вниманием к его персоне и планировал растянуть это удовольствие на годы. То, что это рано или поздно кончится смертью, не имело для него большого значения – главное, сейчас он купался в лучах славы, о чем так мечтал.
Каждый раз, когда место действия репортажа перемещалось в Вашингтон и на экране возникали картины всеобщего горя, приезда домой Линдона Джонсона, возвращения одинокой Джеки в Белый дом, я переключал каналы, а вскоре и вовсе выключил телевизор. Я знал, что это только начало и что нам еще долго придется выслушивать членов семьи, друзей, знакомых… Это было слишком. Слишком даже для такого крутого парня, как Хью.
Когда экран телевизора погас, я остался наедине со своими страхами в отношении Джимми Костелло. Взглянув на часы, прокрался по коридору к его номеру, осторожно постучал в дверь, но ответа не было. По пути задержался также у двери Лона и услышал время от времени прерывавшееся мерное дыхание.
Вернувшись в свой номер, попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Предположим, они схватили Джимми и нашли винтовку. Предположим, они предложили ему сделку: он рассказывает все, и ему сохраняют жизнь. Хотя это и противоречит его принципам, ему может не понравиться перспектива гибели в одиночку, и тогда он заговорит.
Возможно, вооруженные автоматами полицейские уже готовились к штурму наших номеров, разгоряченные жаждой возмездия. Я пожалел, что не взял с собой свой.45. В подобных обстоятельствах это идеальное оружие, хотя и неопровержимое свидетельство вины – и в то же самое время надежное средство для сведения счетов с жизнью с его пулями весом 230 гран. Но в этом случае заваренную мною кашу пришлось бы расхлебывать Пегги с мальчиками и бедному Лону. Я знал, что ни за что не допущу этого. Кроме того, если бы меня схватили, я должен взять всю вину на себя, избавив Управление от всяких подозрений. А также заявить, что втянул в преступление Лона против его воли, и что пошел на него из политических соображений; сознаться во всем, спокойно выслушать приговор и принять смерть с достоинством, сохранив честное имя.
Делать было нечего. Я позвонил в офис отеля и спросил, открыт ли еще бар. Он оказался закрыт. На вопрос, нельзя ли заказать бутылку в номер, мне ответили, что уже слишком поздно. Оставалось сидеть и ждать. Я представил, как раздается стук в дверь, в номер врываются вооруженные полицейские, мистер Даллес разочарован, Корд еще больше. Я слышал, как говорю: «Но, Корд, он же трахал вашу жену», а Корд отвечает: «Он был президентом Соединенных Штатов, ты, дурак!»
В этот момент действительно раздался стук в дверь – легкий, но настойчивый.
