Третья месть Робера Путифара - страница 9

— За меня не беспокойся, — заверяла она. — Я так долго ждала, теперь уж точно дождусь во что бы то ни стало. Увидишь, я оклемаюсь. Дай-ка мне эти журналы, интересно, как он выглядит…

Если верить журналистам, Лелюк-сын превзошел своего отца. При нем «Старая усадьба» приобрела международную известность. Во всяком случае, тамошняя кухня считалась одной из лучших во Франции. Ресторан располагался в сельской местности, на машине добираться двадцать минут. Путифар, в жизни там не бывавший, решил сходить на разведку. В тот же вечер снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего на тумбочке в прихожей, и набрал номер. Сердце его билось часто-часто. Приключение началось!

— Робер, включи громкую связь, пожалуйста! — крикнула ему мать из спальни.

После недолгого музыкального ожидания в трубке отозвался нежный женский голос:

— Ресторан «Старая усадьба», добрый вечер…

— Добрый вечер, мадемуазель, я хотел бы, если можно, заказать столик. На сегодняшний вечер.

— У нас все забронировано до конца будущего месяца, месье…

— А… ну, тогда на конец будущего месяца…

Он повесил трубку, пристыженный и злой на самого себя. Ну вот, не успел открыть военные действия, как уже сел в лужу. Мать отчитала его:

— Робер! Ты что же думал, это тебе придорожная забегаловка — заходи когда хочешь? Ах, кабы не слабость, я обязательно пошла бы с тобой… Я так боюсь, что ты напортачишь.

Итак, ровно через месяц, 27 июля, одетый в свой лучший костюм, свежевыбритый и благоухающий туалетной водой Робер Путифар отправился в «Старую усадьбу». Он оставил свою желтую малолитражку на порядочном расстоянии от ресторана и остаток пути прошел пешком через парк, засаженный кедрами.

— Ну как, вкусно было? — окликнула его из спальни мать, когда в 11 часов он вернулся домой.

— Было дорого! — отозвался он из коридора. — Завтра все расскажу…

И пошел спать, приняв «Алка-Зельтцер».

По правде говоря, настроение у него было хуже некуда и никакого удовольствия от трапезы он не получил. Впрочем, он едва ли заметил, что ест, и не смог бы вспомнить ни одного блюда. За ужином он был поглощен, можно сказать, одержим единственной мыслью: как максимально напакостить Пьер-Иву Лелюку и не попасться… В этом ресторане все было так хорошо поставлено, что казалось невозможным нарушить столь безупречно отлаженный порядок. Балет расторопных и ненавязчивых официантов давал клиенту почувствовать себя желанным гостем, более того — важной персоной. Вкусная еда, уютная обстановка, приятная, успокаивающая атмосфера… После десерта в зале появился сам Лелюк; переходя от столика к столику, он учтиво раскланивался с клиентами, которые осыпали его комплиментами по-английски, по-немецки и даже по-японски.

Увидев, что тот направляется к нему, Путифар внезапно ощутил сильнейшее беспокойство: «А вдруг он меня узнает! Я, конечно, облысел, постарел, но мало ли что…»

К счастью, великий кулинар только обронил:

— Добрый вечер, месье, вам у нас понравилось?

И Путифар, чувствуя себя полным идиотом, ответил:

— Спасибо, все было очень вкусно…

Следующие несколько дней Робер и его матушка ломали голову в бесплодных поисках подходящей мести. У мадам Путифар идей было более чем достаточно, но все были одна другой нелепей. Какое-то ребяческое хулиганство. Она предлагала, например, отравить кушанья, полить пол жидким мылом, чтобы официанты поскальзывались, взорвать посреди зала вонючую бомбочку… Удивительная это была картина: старая дама восьмидесяти восьми лет лежит в постели и совершенно серьезно предлагает:

— А что, если подложить на стулья подушки-пердушки, а, Робер?

— Мама! — обреченно стонал Путифар.

— Что «мама»? — кипятилась она. — Я хоть что-то предлагаю! А ты вообще ничего…

Он и правда ничего не предлагал. Да и что ему было предлагать, когда ничего путного не приходило в голову? Так прошла неделя, а потом вмешался случай.

Малолитражка Путифара стала постукивать на ходу. Постукивало, как ему казалось, где-то впереди слева. И вот он поехал на малой скорости, чтобы не усугублять неисправность, к своему кузену Жерару, владельцу авторемонтной мастерской «Гараж на площади», до которой от его дома было рукой подать. Как обычно, встретил его Буран, большущий лохматый беспородный пес, который тут же вскинул лапы ему на грудь. Это неимоверно прожорливое, вечно грязное животное размером с теленка не знало удержу в проявлениях восторженного обожания: раздирало когтями одежду, лизалось, норовя обслюнявить все лицо, и лаяло как заведенное, бешено молотя хвостом. Отвязаться от него можно было только одним способом — кинуть подачку. Все равно какую. Лучше всего что-нибудь съедобное, но с тем же успехом срабатывал комок бумаги или горсть сухих листьев, стоило сказать: «На, ешь!»