– Ненавижу тебя.
– И ты тоже? По-моему, ты слишком много времени проводишь рядом с Ланцани.
– Проваливай отсюда! Я велю подготовить контракт и пришлю его тебе факсом. Вернешь мне подписанную копию. Издателя хватит удар…
Я поднялся:
– Издателя хватит удар, когда он поймет, что ты его обобрал. У тебя ведь есть процент с увеличения тиража?
Похоже, я потопил авианосец. Манни побагровел, а я ринулся к двери, чтобы не видеть, как с ним случится инфаркт.
Его голос остановил меня на пороге:
– Фальки…
– Ну?
– Как тебе, черт побери, удалось узнать, где находится Вальтер Чели?
– Все дело в бесчисленных дарованиях, которые из простого журналиста делают журналиста великого. Фантазия, дедукция, а также интуиция…
Я осторожно прикрыл дверь и уже не увидел разлития желчи.
Едва выйдя из офиса Манни, я наскочил на Ланцани. Он стоял возле стола редакторши и болтал с ней, опершись на монитор компьютера. Взгляд его источал яд.
На виду у целой кучи народу я пересек просторную комнату с застекленными дверями, которые вели в разные офисы, и медленно подошел к Ланцани. Его глаза тревожно забегали. У него в штанах, похоже, вместо яиц – пришпиленная кнопкой моментальная фотография яиц.
Я подошел к нему и пристально посмотрел в глаза:
– Бенито, я тебе никогда не говорил…
Его голос слегка дрожал:
– Что?
Он не успел отреагировать. Я стиснул его физиономию ладонями, притянул к себе и страстно прижался губами к его губам.
Потом произнес с аффектацией, достойной провинциального трагика:
– Я всегда любил тебя.
Повернувшись, я удалился под оглушительный хохот, от которого стены затряслись.
Занавес.
В истории с Вальтером Чели у меня сработала не просто интуиция, я его задницей почуял.
Во всей Италии не было ни одного журналиста или выдающего себя за журналиста, кто не отдал бы кусок своей задницы (Ланцани, тот отдал бы всю целиком) за информацию о том, что же все-таки сталось с Вальтером Чели.
И я единственный это знал.
Вальтер Чели был телезвездой. Наверное, точнее было бы сказать, что в определенный период Вальтер Чели – это и было телевидение.
И стал он звездой с той же скоростью, с какой Бенито Ланцани тащил в дом подвернувшегося на вокзале Термини едва знакомого симпатичного парня.
(Только, ради бога, не проговоритесь ему. Не Ланцани, а тому парню.)
Во времена бурного роста количества телепрограмм и жесткой борьбы двух китов: RAI и Mediaset,[28] – а также третьей силы, в любой момент готовой вмешаться, все лихорадочно искали новый материал, новые программы и персонажей. И Вальтер Чели буквально свалился с неба, как комета, появляющаяся раз в две тысячи лет.
Он, несколько лет проработав массовиком-затейником на деревенских туристических маршрутах, начинал с коротенькой молодежной передачи перед выпуском новостей на канале Mediaset.
И имел большой успех. Этот парень являл собой средоточие всех дарований, составляющих портрет успешного артиста. Он владел речью, умел петь, танцевать и смешить, обладал очаровательной внешностью и нравился женщинам. За пределами студии он вечно собирал целую армию девиц, которые, завидев его, в буквальном смысле начинали рвать на себе волосы, так что мне не раз приходило в голову поставить возле студии лавку с паричками.
Как бы он ни одевался, в какой бы автомобиль ни садился, какое бы произведение ни публиковал, он в полчаса создавал собственное направление, и его гонорары взлетали до небес.
Одним словом, Вальтер Чели обладал тем, что называют харизмой.
Его агент урвал пятилетний эксклюзивный контракт, круче, чем у всех, вместе взятых, игроков «Ювентуса» и «Милано».[29] У руководства Mediaset не один месяц зад чесался по этому поводу. Боль поутихла, когда начались первые матчи, и чесотка перекинулась на задницы спонсоров, которые вожделели попасть в программы.
А потом этот кошмарный случай.
Чели вел передачу «Только в субботу» вечером по субботам на Mediaset, и передача эта била все рекорды по вложениям и рейтингу. Его и авторов специально попросили выйти за лимит намеченных десяти выпусков, поскольку рейтинг передачи возрастал с каждой неделей.
За возможность в ней появиться бились и спонсоры, и журналисты, и гости, а руководство канала потирало руки, как бойскаут, добывающий огонь с помощью двух палочек.
